Превратности судьбы

Пока Катрин не торопясь читала, я снова налил себе немного коньяка. Ситуацию слишком непростая, чтобы так, ничего не делая, молчать. Прошло несколько секунд и вот, наконец, Катрин меня спросила:

– Вы ничего не знали о содержании письма?

– Всё, что мне известно об этой женщине и о письме, я рассказал. Ничего больше не могу добавить.

– И всё же необычная история, – промолвила Катрин.

– Может быть, вы мне поясните…

– Тут речь о том, что Леонид, это брат Сергея, он московский ресторатор, попал в какую-то жуткую историю. В общем, его обвиняют бог знает в чём.

– Вы позволите взглянуть? – спросил я Сержа.

– Да что ж теперь? Читайте!

Он по-прежнему не мог прийти в себя. Ох, уж эти учёные трудяги! В схватке с уравнениями и интегралами они храбры, а вот когда доходит до житейских неприятностей или, не дай бог, до финансовых проблем – тут даже самые смелые из них теряются.

Я стал читать письмо. Вот о чём в нём говорилось:

«Дорогой брат! Пишу без упоминания имён, чтобы ненароком никого не подставить. Против меня выдвинули обвинение в финансовых махинациях – что-то там раскопали в бухгалтерии… Мне теперь грозит приличный срок… Надеюсь, что ты приедешь и поможешь».

– И что вы думаете? – спросила у меня Катрин.

– Как вам сказать, я в этих делах не очень разбираюсь. Но очень похоже, что …

– Мне тоже показалось, что подделка.

– Я не о том. К тому же Серж наверняка знает почерк своего брата.

– Да почерк вроде бы его… – промямлил Серж.

– Меня только смущают эти многоточия. Видимо, он на что-то намекает, но не решается писать…

– Да кто бы сомневался! Я именно так и предполагал, – воскликнул Серж, не дав мне договорить. – Вы только представьте, брат сидит в СИЗО. Вот сволочи! Сначала до смерти довели отца, теперь взялись за сына!

Тут было что-то новое для меня, про отца я ничего не знал, поэтому и спросил:

– А кто был ваш отец?

– Как это кто? – удивился Серж, когда будто я обязан был заранее изучить всю подноготную этого семейства. – Он был довольно известной фигурой среди диссидентов. Да вот же он! Неужели ничего о нём не слышали, – с этими словами Серж снял со стены небольшую фотографию и протянул её мне. – На снимке он слева у окна. Это семьдесят четвёртый год, самый разгар брежневских репрессий.

Довольно типичная сцена для тех лет. Судя по всему, кухня обычного многоквартирного дома. Полумрак, закуски, выпивка, табачный дым. И вдруг среди сидящих за столом я узнаю… Да это Митя! Вот уж не ожидал подобной встречи. Как тесен мир! Так Серж – сын Мити? Удивительно, что я сразу этого не предположил. Однако людей с такой фамилией хоть пруд пруди, не станешь же каждого встречного допрашивать: «А вы, случайно, не сын моего школьного приятеля?»

Я всё рассматривал фотографию, словно бы вглядываясь в лица, а сам тем временем размышлял о том, стоит ли мне признаваться, то есть стоит ли говорить им о своём знакомстве с Митей. Конечно, приятно иногда встретиться с далёким прошлым, через много-много лет ощутить дыхание того времени, когда был молодым. Но одно дело Митя, а ведь тут всего лишь его сын, о существовании которого я знать не знал, даже не догадывался. Кстати, вот ещё что настораживает: почему-то его не было на похоронах. Я хорошо запомнил лица – людей было не очень много, да и прежняя профессия мне помогла. В чём же причина такого неуважения к отцу? А что если ему пришлось скрываться? Но от кого – от братвы или от закона? Да какая разница!

По большому счёту мне это всё равно, однако могла бы возникнуть некая неловкость, если бы Серж поддерживал связь с кем-то из моих одноклассников, близких друзей Мити – они-то, наверное, ещё помнили меня. В общем, после недолгого раздумья я решил признаться. Но тут возник вопрос: а почему та женщина выбрала в качестве посланца именно меня? Случайно ли это? И как мне оправдаться, если Серж заподозрит чёрт-те что? Чем дольше я размышлял, тем больше возникало у меня вопросов. Слава богу, что Катрин с Сержем что-то там обсуждали, не обращая внимания на гостя. Мне даже показалось, что я тут лишний и уже пора откланяться. Но этому помешал вопрос, заданный Катрин:

– Так что, вы кого-нибудь узнали?

Редкая проницательность для женщины! Хотя, возможно, они почувствовать способны даже то, к чему мы вынуждены пробираться через завалы противоречий, груды аргументов и многие часы напрасно потраченного времени. Увы, надо признать, что интеллектуальные потуги отнюдь не гарантируют нам положительный результат. Однако Катрин как догадалась?

– Вы знаете, действительно, вроде бы кого-то узнаю, хотя фамилий и не вспомню.

– Это понятно, уже много лет прошло.

– Да, честно говоря, я был далёк от этой публики.

– Что так? По-моему, порядочный человек обязан активно выражать протест против тоталитарной власти, а не отсиживаться в кустах, когда другие идут на баррикады. – Серж явно напрашивался на то, чтобы его слегка повозили мордой по столу, но я сегодня был не в настроении.

На выручку мне пришла Катрин.

– Серж, успокойся! Что ты набросился на гостя? По-моему, ты уже забыл, зачем Влад сюда приехал. Я про письмо. Что будем делать?