Президент

Мне было хорошо. Хорошо и грустно. Хорошо, наверное, потому что удаётся что-то изменить. Немножко, совсем чуть-чуть, но удаётся. Может быть, это и через четыре года не будет видно, а может и через двадцать лет. Но тот фундамент, который мы сейчас закладываем в людей, — вера в базовые ценности, а не в цветные бумажки, — мне кажется, что в этом есть шанс для будущего. Время покажет.

А грустно? Грустно потому, что я один. Это называется со всеми и ни с кем. Президенту бы иметь семью, детей. А здесь так получается, что раз до должности не удалось «завести», наверное, и дальше не удастся. Да просто когда? Выбрать себе какую-нибудь княгиню из Европы? Или девушку из народа, увидев из окна машины? И в том, и в другом случае не поймут, осудят.

Спокойная индийская мелодия навевала мне мысли о моём прошлом. Как когда-то с женой мы пошли на йогу, и я пытался освоить все эти позы дерева, собаки и ребёнка. А потом с утра ныли абсолютно все мышцы. Наверное, за что я любил йогу, — так это за пять минут расслабления в конце занятия. Всего пять минут, а такой кайф, — уже не надо было загибаться буквой «зю», — просто лежишь и засыпаешь. А в уши льется тихая музыка. Как сейчас. Но те дни не вернутся. Се ля ви.

13

Он проснулся с первыми лучами осеннего солнца. Такие дни выпадали крайне редко, и он ценил каждое мгновение, каждый луч. Нет, он ценил такие дни не за солнце, не за ясное небо, не за пение птиц за окном. Он ценил эти дни за то, что она была рядом. Ощущая рядом её аромат, её дыхание, он считал себя самым счастливым человеком на земле.

Хотелось выскочить на улицу и кричать на весь мир о своих чувствах, о своей любви, о своем счастье, которое тихо посапывало рядом.

А ещё у этого счастья был очень чуткий сон. Едва ему стоило задышать глубже и немного пошевелиться, как одеяло справа от него пришло в движение и его уха коснулись ещё сонные губы. Мурлыкая и потягиваясь, она прижалась к нему как обычно — от макушки, до кончиков ног и хотела было снова заснуть, но он не дал…

…прошел час, или два, или три. Кто знает? Они давно потеряли счёт времени. Лежа на спине и глядя на потолок, он чуть тихо спросил её.

— Как думаешь, он знает?

— Конечно, знает. Он почти всё чувствует. Иногда я удивляюсь насколько тонко и глубоко. Саш… ты не переживай. Если бы нам было «нельзя», — она выделила это слово интонацией, — то мы бы давно уже поняли это по мелким намёкам как минимум. Поэтому успокойся. У нас есть возможность насладиться этой жизнью, пока такая возможность есть.

— А может, всё-таки, поженимся? Да ну её эту госслужбу! Всю эту политику, от которой меня уже просто тошнит, всех этих депутатов, у которых на уме только высосать деньги и обойти законы! Представляешь, на той неделе схему Милонова по стройке стадиона раскрыли, там всё через две однодневки было. Так там всё вплоть до адвокатов на откатах. Ладно, хоть последней поправкой к закону об изъятии имущества за коррупцию мы смогли полностью закрыть всё…, — договорить он не успел, потому что тут же словил резкий толчок маленьким кулачком под ребра.

— Саш, ну, мы же договорились! Никакой работы! А ты опять мне начинаешь про этих своих депутатов. Вот в следующий раз бери своих депутатов и с ними и ночуй!

— А вот и буду! Сменю ориентацию, найду себе депутата потолще и пожирнее, и буду перевоспитывать! — уже заливаясь смехом, кое-как проговорил Лиховцев.

— Фуууу… Сашкаа… — и Жанну уже тоже было не остановить. Они смеялись ещё минут пять. Вновь и вновь представляя эту ерунду.

— Ууууф, Лиховцев, ты меня не постелью, так своими шуточками изведёшь. Ненасытный юморист.

И тут завибрировал телефон.

— Не отвечай, Жанн! Пожалуйста, не обращай внимания. Обойдётся без тебя твой президент, если это он. У нас выходные с тобой. Между прочим, официальные!

— Ладно, ладно. Если будет меньше пятнадцати жужжаний, значит не возьму, идёт? Уже пять.

— Идёт. Считаем.

Но, к сожалению, для Сани, звонки не прекратились и после пятнадцатого, и после двадцатого жужжания.

— Уговорили, ладно, ладно, — Веселова дотянулась до тумбочки, взяла телефон и уже своим рабочим голосом ответила, — Слушаю!

— Да, Виктор Андреевич, здравствуйте. У меня вообще-то на выходные. Понятно. Что? Вы серьёзно? — А вот теперь и Саня был очень заинтересован её интонацией. То, как она спросила, совсем не походило на Жанну.

— Хорошо, Виктор Андреевич. Вылетаю первым же рейсом. Нет, не знаю где он. Сами занимайтесь его поисками, это по Вашей части. Да, до встречи.

Саня присел, аккуратно придвинулся поближе к ней, обнял. В воздухе уже витал рабочий настрой и её обычная серьёзность. Он боялся спросить. Боялся, что она не ответит, молча оденется, встанет и уйдёт. И их очередная сказка закончится, так и не продлившись хотя бы ещё один законный день.

Она молча повернулась, посмотрела ему в глаза.