Президент и другие рассказы, миниатюры, стихотворения

Бьянка тем временем целенаправленно заботилась о своем профессиональном развитии и занималась музыкой в студии, которую она снимала вместе с одним из своих коллег. В ее семье произошли значительные изменения. Ее брат изучал в Лозанне машиностроение, а мать, неожиданно для детей, вышла замуж за ломбардского церковного органиста и переехала к нему в Милан. Бьянка и Роберто признались друг другу, что они видели в своей матери всегда только мать, а не женщину, и исходили из того, что она всегда будет ждать в своей уютной комнате, когда они однажды вернутся к ней. Теперь квартира в Беллинцоне была оставлена, и они все трое виделись лишь изредка по праздникам, да и этих встреч, в связи с выступлениями матери, обычно вместе с ее новым мужем, становилось все меньше.

Где-то за полгода до выпускных экзаменов Бьянки произошло одно примечательное событие. В Моцартовском зале Штутгартской филармонии был объявлен концерт, на котором ее учитель должен был аккомпанировать певцу на вечере, где должны были исполняться самые известнейшие песни немецких классиков. Это было в конце небольшого турне по Германии, 750 мест были уже заранее раскуплены, этого вечера ожидали с нетерпением, царило праздничное настроение.

Каково же было всеобщее разочарование, когда ее учитель, еще усаживаясь за рояль долго вытирал свое вспотевшее лицо носовым платком, и вдруг во время первой же песни уткнулся всем телом в клавиши рояля, издав при этом вместо аккордов Шуберта нечто невообразимое. С трудом Бьянка успела поддержать его, чтобы он не рухнул рядом с инструментом на пол, из второго ряда выпрыгнул врач и поднялся на сцену, с помощью Бьянки он положил пианиста рядом с роялем и расстегнул ему ворот рубахи, затем появился дежурный врач филармонии в сопровождении двух санитаров с носилками, и несчастного унесли со сцены. Распорядитель вечера вышел на сцену и попросил публику оставаться на своих местах, пока не проясниться, будет ли возможным продолжать концерт. Певец и Бьянка покинули сцену, чтобы услышать в артистической от врача, что пианист, который все еще не пришел в себя, скорее всего, перенес тяжелый коллапс и ни в коем случае не сможет играть дальше.

Импресарио уже позвонил известному штутгартскому пианисту и узнал, что тот в данный момент концертирует в Мюнхене. Певец был растерян и несчастен, импресарио и директор беспомощно разводили руками. Тут Бьянка подошла ко всем троим и заявила, что она знает все песни наизусть и предложила заменить аккомпаниатора. В ответ на критический взгляд импресарио она пояснила, что в преддверии выпуска посещает мастер-класс, что много раз принимала участие в таких вечерах, переворачивая страницы нот, что знает манеру игры своего учителя и что вполне уверена в том, что певец будет вполне доволен ее музыкальным сопровождением.

После короткого совещания распорядитель снова вышел на сцену и сообщил публике о том, что пианисту оказана медицинская помощь и он не сможет играть дальше, но ученица его мастер-класса, фрау Бьянка Карневале, которая обычно перелистывает ему ноты, изъявила готовность заменить его и будет аккомпанировать знаменитому певцу, чтобы вам не пришлось пропустить этот концерт. Если кто-то при случившихся обстоятельствах хочет покинуть зал, может сейчас, само собой разумеется, может это сделать, деньги за билеты будут возвращены. Короткий шум пробежал по залу, когда была названа фамилия Бьянки, то там, то тут послышался смех, но потом публика единодушно стала рукоплескать, все остались на своих местах, ибо все пришли сюда, в первую очередь, ради певца и уже были полны сожаления, что будут лишены удовольствия услышать его замечательный голос.

Певец вернулся к прерванной песне, он пел «Я слышал, как катился ручей» Шуберта, и с первого же момента стало ясно, что сопровождение текло так легко и чудесно, словно это был сам ручей.

Хотя в программе была указана просьба не прерывать аплодисментами отдельные песни, в конце этой песни разразилась овация. Она касалась, безусловно, новой исполнительницы партии фортепьяно и могла означать только признание и поддержку, чтобы та играла дальше. И все пошло и дальше без единого музыкального промаха, певец заметно приободрился, так как Бьянка доказала, что она великолепно владела искусством сопровождения, этим деликатным равновесием сдержанности и собственного присутствия. Она играла скорее тише, чем ее мастер-учитель, но позволяла себе блеснуть некоторыми короткими пассажами, зазвучавшими подобно драгоценным жемчужным нитям, как, например, в «Голубиной почте» Шуберта, а в короткой сопроводительной фразе у Мендельсона в песне «Тихий звук в душе моей» прозвучало что-то волшебное, вызванное нежностью прикосновений ее пальцев и, может быть, в какой-то мере обязанное самой ее девической грации.