Президент Линкольн: охотник на вампиров

Если мои враги быстры, сделай меня быстрым. Если они сильны, Господи, даруй мне силу, чтобы я мог сразить их. Ибо я всегда был на стороне праведных. На стороне справедливости. На стороне света.

Он много раз натачивал свой топор. Если ударить достаточно сильно, сам воздух истечет кровью. За долгие годы рукоять истерлась и привычно ложилась в огромные ладони. Каждая трещинка была знакома. Трудно определить, где заканчивается оружие и начинается рука. Невозможно понять, сколько…

Давай!

Он прыгнул с крыши сарая и обрушился на свою жертву. Создание вскинуло голову. Глаза его заливала чернота. Показались клыки — пустые, голодные. Охотник еще в прыжке со всей силы метнул топор. Рукоять отделилась от ладоней. Он приземлился и краешком глаза успел заметить лицо — перепутанное лицо беспомощного, ошарашенного человека. Человек еще не понял, что ему спасли жизнь. «Это не ради тебя, — подумал охотник. — Ради нее». Старый товарищ кувыркался в воздухе: дерево-металл-дерево-металл-дерево-металл… Он знал. С той самой минуты, как выпустил оружие, он знал

, что лезвие найдет свою цель. Знал, какой раздастся звук, когда расколется череп ложного божка, когда улыбка его разделится надвое, мозг разлетится, оборвется вечная жизнь. Охотник знал, ведь в этом было его предназначение.

В этом всегда было его предназначение…

Эйб проснулся в Белом доме.

Он оделся и присел за столик у окон, выходивших на Южную лужайку. Стояло прекрасное августовское утро.

Я рад, что снова оказался в Вашингтоне. Мне странно писать эти строки, но, очевидно, и я не остался в стороне от сегодняшних волнений. День обещает войти в историю. Надеюсь только, что это произойдет по той причине, на которую я рассчитываю, а не из-за вспышки насилия, которую некоторые предсказывают (а другие с нетерпением ожидают). Еще нет и восьми, но я уже вижу, как толпы стекаются через Эллипс прямо к монументу. Сколько их там соберется? Кто будет говорить, как примут слушатели их речи? Увидим всего через несколько часов. Жаль, что они выбрали именно это место. Честно говоря, здесь я испытываю определенную неловкость. Однако я удивлен, как мало меня смутила ночевка в собственном кабинете. Полагаю, это вполне логично. Ведь именно здесь, в этой самой комнате, я вписал свое имя в историю и передал страну потомкам. Надо послать президенту Кеннеди записку с благодарностью за гостеприимство.

II

Утром 21 апреля 1865 года траурный поезд Авраама Линкольна выехал из Вашингтона и отправился в Спрингфилд, где находился дом президента.

В пять минут девятого утра поезд «Линкольн Спешиал» отправился с вокзала по железной дороге Балтимор — Огайо. Тысячи людей выстроились вдоль рельс, чтобы посмотреть на девять вагонов, украшенных траурными венками. На локомотиве висел портрет покойного президента. Мужчины обнажили головы, на их глаза наворачивались слезы; женщины поникли. Солдаты, многие из которых поднялись с коек в больнице Св. Елизаветы, ради того чтобы проводить Линкольна в последний путь, вытянулись по струнке и отдали честь павшему главнокомандующему.

Двое сыновей Авраама ехали вместе с отцом. Роберт, двадцати одного года от роду, теперь уже в чине капитана, и Уилли: его гроб перенесли из временного склепа и установили рядом с отцовским. Тэд остался в Вашингтоне с Мэри. Горе подкосило миссис Линкольн, она до сих пор пребывала в Белом доме. За тринадцать дней поезд прошел тысячу семьсот миль на север с остановками в крупнейших городах. В Филадельфии триста тысяч зрителей толкались в толпе, лишь бы взглянуть на тело погибшего президента. В Нью-Йорке пятьсот тысяч человек выстроились, чтобы посмотреть на Эйба. Среди других за процессией наблюдал шестилетний Теодор Рузвельт. В Чикаго сотни тысяч столпились вокруг возвышения, на котором был установлен гроб с надписью: «Верен правому делу — мученик, отдавший жизнь за справедливость».