Президент Линкольн: охотник на вампиров

Как-то вечером, когда Мэри купала мальчиков, я поведал ей обо всем, что меня тревожило. «Эйб, — сказала она без малейшего колебания, — возможно, в Конгрессе и найдутся мужчины вдвое красивее тебя, но ни одного, кто обладал бы хоть половиной твоего ума».

Я счастливейший из людей.

Но нелицеприятные прозвища волновали его меньше всего. Через несколько дней после того, как Эйб приступил к выполнению своих обязанностей, он записал в дневнике:

Стоит только пройти из одного конца палаты в другой, и непременно услышишь разговоры о вампирах! Никогда прежде я не слыхал, чтобы этот предмет обсуждали так часто и обширно! За долгие годы я привык считать себя хранителем темного секрета, от которого следует оберегать жену и родных. Но здесь, в коридорах власти, моя тайна известна всем. Среди делегатов нередки пересуды о «проклятых южанах» и об их «черноглазых дружках». За обедом перебрасываются остротами — даже [сенатор Генри] Клей[32] отпускает шуточки! «Почему Джефф Дэвис носит высокий воротник? Чтобы спрятать следы от укусов на шее». Должно быть, в насмешках есть доля правды, потому что мне не приходилось еще слыхать о конгрессмене-южанине, который бы не защищал интересы вампиров, не сочувствовал их делу или не боялся возмездия. Что до моего собственного общения [с вампирами], я намерен хранить молчание. Я более не желаю вспоминать эту часть моей жизни — будь то на деле или в беседе.

* * *

Эйб проснулся от звука разбитого стекла.

Двое мужчин влезли в нашу комнатку на втором этаже через окно. Я не держал пистолета под подушкой. Подле постели не оказалось топора. Не успел я вскочить, как один из них ударил меня в лицо с такой силой, что затылком я проломил изголовье.

Вампиры.

Я попытался собраться с силами, но один из мерзавцев схватил Мэри и зажал ей рот, чтобы заглушить крики. Второй вытащил Боба из кроватки, и оба негодяя скрылись тем же путем, что и пришли, — через окно, прямо на улицу. Я вскочил на ноги и бросился в погоню. Не колеблясь, я выпрыгнул из окна, попутно порезавшись об осколки. Я бежал по темным, безлюдным улицам Вашингтона. Где-то впереди раздавались крики Боба. Я мчался и ощущал доселе неизведанный страх. И ярость.

Я догоню вас и разорву на куски.

На глаза навернулись слезы… Я стонал… Болели поврежденные мышцы ноги. Квартал за кварталом, повернуть, еще раз повернуть — вслед за криками Боба. Его голос становился все тише, а я все больше слабел. Я рухнул и зарыдал при мысли о сыне — о беспомощном малыше, которого вампиры утащили во тьму, в ту тьму, где его не спасет даже родной отец.

Эйб с трудом поднял голову — и с удивлением понял, что оказался прямо напротив пансиона миссис Спригг.