Президентский полк

— Вы правы, Джордж. Да, им приходят кранты. Но это не все. Каким образом они могут избежать краха? Не знаете. Скажу. Это самый главный вывод, который сделали наши аналитики. У чеченских боевиков есть единственный шанс выжить: превратить войну за независимость Чечни в нечто принципиально иное. В войну между двумя мирами — миром исламского фундаментализма и миром западной цивилизации, который воплощает Америка. Чечня превратится в точку военного противостояния двух миров. Это в равной степени трагично и для России, и для Америки. Да и для всего мира. А чеченские боевики будут в полном порядке: у них появится неограниченное количество денег, оружия, возможность разъезжать по всему свету и вербовать наемников для всемирного джихада. Это и заставляет нас отнестись к частной проблеме «стингеров» с такой серьезностью. Я сказал вам, Джордж, что нам очень нужна ваша помощь, — продолжал Хоукер. — Еще я сказал, что вам тоже очень нужна наша помощь. Теперь вы понимаете, что это не пустые слова. Пришла пора договариваться, джентльмены. Наши правительства не могут договориться. Значит, нужно договариваться нам обыкновенным людям, каждый из которых любит свою страну и хочет быть ей полезным. Если не сможем договориться и мы — вот тут и наступит конец света. Больше мне сказать нечего.

Хоукер поковырял вилкой остывшее филе по-суворовски, фирменное блюдо ресторана ЦДЖ, и отодвинул тарелку.

— Вот за что я ненавижу политику. От нее портится аппетит. Итак, джентльмены, слово за вами.

— Что именно вы хотите узнать? — спросил Гольцов.

— То, чего вы не сказали лорду Джадду. Вы сказали ему, что у чеченцев есть сорок два миллиона долларов для закупки «стингеров». Значит, есть человек, от которого вы получили эту информацию. Кто этот человек? Откуда он знает про сорок два миллиона долларов? Нам важна любая мелочь, Джордж.

— Он московский профессор, доктор математических наук. Его имя Асланбек Русланов. Он чеченец.

— Чеченец? — нахмурился Хоукер.

— Да. Но из тех чеченцев, которые не стали националистами. Он любит Чечню и хочет для нее мира. Ради этого он рискнул очень многим: жизнью своей жены и своего сына. И собственной жизнью. Сейчас ему угрожает очень большая опасность. Скажите, Дон, у вас есть агентура в Вене?

— Значит, он в Вене? Это уже ценная информация. Да, Джордж, в Вене есть наши люди.

— Смогут они организовать негласную охрану этого человека?

— Полагаю, что да.

— Давайте без этого, Дон, — раздраженно проговорил Георгий. — Без «полагаю». Да или нет?

— Да.

— Вы это гарантируете?

— Да.

Гольцов вопросительно взглянул на Михальского:

— Поверим?

— Решать тебе. Я бы рискнул. Дон прав: пора начинать договариваться. Хотя бы учиться этому.

— Ладно, рискнем.

Гольцов извлек из бумажника ксерокопию факса профессора Русланова, которую в свое время сделал, чтобы ввести в курс дела Михальского, и положил ее перед Хоукером:

— Читайте.

Георгию показалось, что он даже не вчитался в текст. Всего лишь несколько секунд смотрел на него, затем чиркнул зажигалкой и поднес пламя к углу листка.

— Так будет лучше, — заметил он, приминая пепел.

— И вы все запомнили? — недоверчиво спросил Гольцов.

— У меня фотографическая память, Джордж.

— Вопросы?

— Каким образом профессор Русланов мог заблокировать счет?

— Это счет его фирмы.

— Каким образом на счету его фирмы появились сорок два миллиона долларов?

— Их перевели чеченцы. Вероятно, под предлогом предоплаты какого-нибудь липового контракта. Они использовали его фирму, потому что она чистая. Он был вынужден дать им доверенность на распоряжение его счетом.

— Абдул-Хамид Наджи — это действительно Муса?

— Да.

— Это предположение?

— Нет. Факт. Практически доказанный.

— Вы сказали, что профессор Русланов сейчас в Вене? Где?

— Неизвестно. Он жил в отеле «Кайзерпалас», но уже три дня там не появляется.

— Он прячется от Мусы?

— Возможно. Но не исключено, что он будет искать встречи с Мусой.

— Почему?

— Он уверен, что его семью захватили чеченцы.

Хоукер ненадолго задумался, затем удовлетворенно кивнул:

— Джентльмены, я поражен. Я рассчитывал узнать хоть кое-что, а узнал все. Безопасность профессора Русланова мы обеспечим. Но нас, как вы понимаете, гораздо больше интересует Муса. Этот человек знает очень многое. Мы попытаемся убедить его поделиться с нами своими знаниями.

— Дон, так не пойдет, — решительно возразил Михальский. — Я представляю себе, о чем вы думаете. Вы выслеживаете Мусу, изымаете его из обращения, затем тайно вывозите в Штаты и потрошите. Мы против. Муса совершал преступления в России, он захватывал в заложники и убивал граждан России. Поэтому он должен сидеть в российской, а не в американской тюрьме. Пока не сдохнет. Этого требует историческая справедливость.

— О’кей. Он не нужен нам в Штатах. Он нужен нам в Вене. Часа на три-четыре. Этого вполне достаточно. После этого можете делать с ним то, что считаете нужным. Как жаль, что мы не можем выпить с вами по стопке водки. Это знаменательный момент, джентльмены, вы чувствуете? Мы начали договариваться. Может быть, нам и в самом деле удастся отдалить конец света?