Президентский полк

Рахиль очень не нравились эти люди. Но она все понимала. Она забирала Вахида, переезжала в московскую квартиру и возвращалась в Красково, когда гости уезжали.

Рейс из Стамбула прибыл с получасовым опозданием. Встречающие выстроились возле выхода из таможенной зоны длинным живым коридором. У многих в руках были плакатики с именами. Такой же плакатик был и у Асланбека. На нем было написано: «Abdul-Hamid Nadji».

Сначала прошествовали пассажиры первого класса — солидные бизнесмены с кожаными кейсами, все, как один, смуглые, черноусые, с массивными золотыми перстнями. Абдул-Хамида Наджи среди них не оказалось. Потом повалили шумные русские туристы с детьми, ездившие в Анталию из слякотной апрельской Москвы ухватить щедрого турецкого солнца.

Прошел, не глядя ни на кого, странный человек с бледным безусым и безбородым лицом. Он был в новой, дорогой, но плохо сидящей на нем одежде. Асланбек, любивший хорошо одеться и знавший в этом толк, машинально отметил, что плащ на нем от Хуго Босса, костюм от Армани, шляпа «Стэнтон», дымчатые очки в тонкой золотой оправе тоже не из дешевых. Все сидело на нем так, будто было надето только что, без подгонки. В советские времена так одевались отпускники-северяне: покупали в ГУМе новые костюмы, тут же облачались в них, а старые запихивали в урну.

Прошли челночники, обремененные огромными баулами. Потом послышалась французская речь — прибыл парижский рейс. Никто не реагировал на плакат в руках Асланбека. Он еще немного подождал и направился к справочному бюро, чтобы дать объявление по радио. Но в тот момент, когда он склонился к окошечку, сзади негромко сказали на плохом английском:

— Не нужно объявления.

Асланбек обернулся. Перед ним стоял тот самый странный человек.

Он представился:

— Абдул-Хамид Наджи.

И в этот момент Асланбек его узнал. Это был Муса. После той давней встречи на шоссе они не виделись ни разу, но Асланбек много о нем слышал. После гибели генерала Дудаева он стал одним из самых жестоких полевых командиров. За участие в нападении на Кизляр в январе 1996 года Генпрокуратура России объявила его в федеральный и международный розыск. Но Муса исчез. Среди московских чеченцев ходили слухи, что его убили в Махачкале. Слухи подтвердились. На одном из митингов в Грозном Шамиль Басаев назвал Мусу отважным воином, отдавшим жизнь за свободу Ичкерии: «Он стал шахидом на пути Аллаха».

И все же это был он. С чужим лицом, малоподвижным, бледным, как у человека после долгой болезни. Асланбек узнал его, как по запаху, по той агрессии, которая от него исходила.

Замешательство Асланбека не укрылось от внимания Мусы.

— Что с вами, господин Русланов? — подозрительно спросил он.

— Ничего, все в порядке. Вы напомнили мне человека, которого я хорошо знал.

— Я на него похож?

— Нет, господин Наджи. Вы совершенно на него не похожи. Даже не знаю, почему я о нем вспомнил.

— Кто этот человек?

— Его звали Магомедом Мусаевым. Если вы следите за событиями в Чечне, вы должны знать это имя. Полевой командир Муса. Самый отважный из моджахедов. Он стал шахидом на пути Аллаха, если вы понимаете, что я этим хочу сказать.

— Понимаю, — буркнул Муса.

— Для всех нас это очень большая утрата, — продолжал Асланбек. — Он был моим лучшим другом, господин Наджи, он был мне больше чем брат, — нахально соврал он, рассчитывая, что естественное стремление людей примазаться к героической личности убедит Мусу, что он остался неузнанным. — Господин Наджи, я рад приветствовать вас в Москве. Не перейти ли нам на чеченский язык?

— Почему вы думаете, что я знаю чеченский язык?

— У вас очень красивый акцент. Но он выдает вас после первой же фразы.

Предупредительно открывая перед гостем заднюю дверцу «тойоты», Асланбек спросил:

— Я надеюсь, вы окажете честь моему дому?

— Если вас не затруднит, — недружелюбно отозвался Муса.

— Напротив. Я протопил баню. Как вы относитесь к русской бане?

Этот вопрос Асланбек задал не без умысла и с интересом ждал ответа.

— Нет. Мне нельзя в баню.

Все правильно. Пластическая операция. Недавняя. Поэтому ему и нельзя в баню.

— Включите радио, — распорядился Муса. Новости.

— Русское? Би-би-си?

— Русское.

— Тогда лучше «Эхо Москвы». Сам-то я обычно слушаю Би-би-си.

Главной новостью в информационном выпуске было сообщение о гибели российского самолета Су-24. Никаких подробностей не сообщалось.

— Би-би-си передавало о самолете? — спросил Муса.

— Да.

— Что?

— Практически то же самое.

— Причину сказали?

— Технические неполадки. Врезался в гору в условиях плохой видимости.

— Выключите.

— Может, музыку?

— Выключите! — раздраженно повторил Муса.

Реакция Мусы озадачила Асланбека. Информация о гибели российского самолета явно произвела на него очень сильное впечатление. Необычно сильное. Что бы это могло значить?