Президентский полк

От Азиза так явственно несло перегаром, что Асланбеку пришлось сделать усилие над собой, чтобы скрыть брезгливость. От засаленного, давно не стиранного халата тоже воняло. По-видимому, из опрятной рабочей одежды халат перешел в одежду для похмелья. Или же Азиз теперь работал, пил и опохмелялся одновременно.

— Кто такой Саид? — поинтересовался Асланбек, мягко освобождаясь из липких объятий старого друга.

— Мой охранник.

— У вас есть охрана?

— Да, дали. Но никакая охрана не может защитить человека от самого себя.

— Он недавно из Чечни?

— Что? Нет, давно. Впрочем, зачем я вру? Недавно. Там решили, что я стал слишком опасен для российской гэбухи и меня надо охранять. Я смеюсь. Кому может быть опасен философ? Кто и когда боялся философов? Любая власть плевала на них во все времена!

— Любая власть во все времена больше всего боялась философов, — возразил Асланбек.

— Да? Может быть. Ты прав. Да, прав. Заходи, дорогой Асланбек, заходи в гнездо старого горного орла. Не обращай внимания на беспорядок. Экономку я отослал. Не могу никого видеть, когда болею. Вообще никого. А от этих постных австрийских рож меня просто тошнит!

В кабинете, куда Азиз ввел Асланбека, был не беспорядок. Там был разор, какой всегда бывает в доме, из которого уходит жизнь. Разбросанные бумаги, одежда, пустые бутылки на ковре, везде окурки — в пепельницах, в тарелках с остатками еды, даже в клавиатуре мощного современного компьютера.

Только сейчас Асланбек смог рассмотреть Азиза. За те пять лет, что миновали после прошлой их встречи, он сильно сдал. Ему не было и сорока пяти, но выглядел он на все семьдесят. Заметно поредели по-прежнему длинные, до плеч, волосы, старчески помутнели и слезились глаза, на нездорового цвета лице проступили склеротические прожилки, руки словно бы высохли и постоянно тряслись. Это, впрочем, могло быть следствием похмелья.

— Ты думаешь, что я пью? — подозрительно спросил Азиз. — Да, пью. Но сегодня не пил. Я ждал тебя. Я сказал себе: я выпью, только когда приедет Асланбек. Ты приехал, слава Аллаху. Теперь можно выпить.

Откуда-то из-за стола он извлек квадратную бутылку шотландского виски «Белая лошадь», с трудом отыскал чистый бокал для гостя, а себе налил в первый попавшийся.

— Возблагодарим Аллаха за милости его и снисхождение к грехам нашим, — торжественно произнес Азиз и как бы омыл руками лицо и огладил длинную, легкую, как туман, бороду.

— Оставьте, Азиз, — недовольно поморщился Асланбек.

— Да? И в самом деле. Что я перед тобой ваньку валяю? За встречу, дорогой!

Он расправил усы, чтобы не лезли в рот, быстро опрокинул в себя полный бокал и сжался в комок, как бы силой удерживая в себе выпитое. Потом расслабился и закурил.

— Хорошее виски, — отметил Асланбек, сделав небольшой глоток.

— Да, мне еще дают хорошее виски и хорошую пищу. Я даже могу приглашать девушек, которые мне не нужны. А чем плачу? Эта проклятая машина высасывает из меня все мои мысли, — показал он на компьютер и тут же ревниво поинтересовался: — Ты следишь за моими публикациями?

— Да. И очень удивлен. С чего вы вдруг стали приверженцем ваххабизма?

— Это политика, Асланбек, большая политика. Кто такие чеченцы среди суннитов? Никто. Ваххабизм делает их заглавной, титульной нацией.

— «Чеченцы — великая исламская нация» — ваше изобретение?

— Да, это моя формула.

— Не понимаю. Для чего противопоставлять чеченцев другим народам Кавказа?

Виски уже дошло до похмельных мозгов Азиза, он порозовел, в его движениях и голосе появились вальяжность и легкая снисходительность.

— Ты так и остался наивным человеком, Асланбек. Если на Кавказе не будет лидирующей нации, Кавказ взорвется. Представь на секунду, что на Ближнем Востоке нет Израиля. Что будет? Арабы перестреляют друг друга. А так они объединены и прекрасно сотрудничают. Что было бы на Кавказе, если бы не было агрессии России против Чечни? Гадюшник. Все перегрызлись бы: чеченцы, осетины, ингуши, черкесы, кабардинцы, дагестанцы — все со всеми. Чечня — умиротворяющий фактор, как ни парадоксально это звучит.

— Вы всему умеете найти объяснение.

— Это моя профессия.

— Интернационализация чеченской войны — тоже ваше изобретение?

Салманов насторожился, даже на мгновение протрезвел.

— Откуда ты это знаешь?

— Эта мысль проскальзывала в ваших публикациях, я просто довел ее до логического завершения, — объяснил Асланбек, хотя про идею превращения войны за независимость Чечни во всемирную войну правоверных против неверных он услышал от Михальского и Гольцова.

— Ты сделал правильное умозаключение, дорогой Асланбек. Не могу назвать это собственным открытием. Эта идея носится в воздухе. Такое развитие событий неизбежно.

— Но заложником станет весь чеченский народ.

— Ты говоришь тоном обвинителя. Философ не изобретает законов. Он лишь улавливает и формулирует существующие закономерности. Да, чеченцев ждут трудные времена. Весь мир ждут трудные времена. Но если чеченцы считают себя великой исламской нацией, они должны быть готовы и на великие жертвы.