Президенты RU

Похоже на передел имущества. На спор олигарха с КГБ (потому что булат здесь, конечно, не армия; здесь описана не война, а дележка, точнее – рейдерский захват).

У вас всё так и получилось; теперь у вас и то, и другое – и сила, и деньги; но при этом обе руки так заняты, так оттянуты, что трудно даже шевельнуться.

Некоторым школьникам, когда они проходят этот стишок, кажется, будто Пушкин на стороне булата, потому что школьник думает, будто булат – романтический, рыцарский, благородный меч, а не нож бандита, не топор палача.

Пушкин, конечно, ни там, ни там. Ему не надо ни покупать, ни насиловать (грабить). Ему не надо – вот в чем дело. И вот откуда свобода.

«Все возьму», – сказал булат. Прав – не прав, об этом и речи нет. Возьму, и всё.

Помните, всякие досадные конфликты вы пытались представить миру как спор хозяйствующих субъектов. Этот период позади. В стране остался один хозяйничающий субъект (трудно не восхититься русским языком; попробуйте-ка объяснить какому-нибудь Бушу тонкости суффиксов «ствующ» и «ничающ» – он и не выговорит, куда уж понять).

Пушкин не с булатом и не со златом. Он с теми, в ком чувства пробуждает лира, а не звон монет. Помните знаменитое:

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,К нему не зарастет народная тропа…

Когда он говорит «ко мне не зарастет народная тропа» – чем он рассчитывает приманить? Уж точно не зарплатой, не пенсией.

Не силой и не деньгами, а чем? Любовью? Или, может быть, силой духа?

В знаменитом «Памятнике» дальше идут убийственные для власти строки:

Вознесся выше он главою непокорнойАлександрийского столпа!

Вы уж извините, Владимир Владимирович, но автор здесь ставит себя выше императорской власти. Не сомневается в своей силе и в своей победе («вознесся» – значит, уже свершилось). И не талант он приводит как доказательство (талант может робко забиться в норку). Пушкин говорит о непокорности.

Мы хорошо понимаем, что нам до Пушкина непреодолимо далеко, но ведь и вы – не помазанник Божий.

«Власть, как мужчина, должна пытаться, а пресса, как женщина, должна сопротивляться».

А зачем этот ваш продолжает пытаться, если она сопротивляется – то есть не хочет, не любит, испытывает отвращение? Он же мог бы пойти к проституткам (и ходит). Если есть деньги (а у него есть), то никакого сопротивления он там не встретит.

Значит, помимо плотского удовлетворения ему хочется заставить, сломать, помучить. Ему плевать, что она чувствует, и чем сильнее она сопротивляется, тем сильнее будет его удовольствие, когда принудит.

Но ведь жертва ненавидит насильника. Она при малейшей возможности всадит ему нож (украинская пресса расправилась с Кучмой в ту же секунду, как только смогла).

Владимир Владимирович, все ли вас любят из тех, кто восхваляет? Любят ли вас тысячи сотрудников государственных телеканалов – авангард и производитель народной любви?

Можно ли им верить?

В ту секунду, когда они в эфире выражают любовь к вам, – да.

Можно ли рассчитывать на них в трудную минуту? М-да…

Советскую власть восхваляло 100 % пишущих, говорящих и показывающих. А хоть один заступился за нее в августе 1991-го? 19 августа заступились многие, а 22-го – ни один! В три дня случился полный переворот мыслей – и вся любовь.

Не хочу вас огорчать, но советские журналисты ненавидели советскую власть. Чем больше она заставляла себя любить, чем меньше у прессы оставалось возможности сопротивляться, тем сильнее была ненависть. Ее накопилось так много, что, когда насилие заколебалось, стена рухнула мгновенно.

Есть люди, которые до сих пор (уже шесть лет) тупо задают вопрос: «Ху ю, мистер Путин?». Им, видать, боязно задуматься над вашими шутками. Лучше делать вид, что не слышишь, не видишь, не понимаешь.

Кстати, в нашем с вами случае – всё наоборот. Я пытаюсь, а вы – сопротивляетесь. Я (как мужчина) пытаюсь что-то объяснить, а вы молча упираетесь, то есть даже не приводите дежурные аргументы типа «мне сегодня нельзя», «я не готова», «ты перестанешь меня уважать».

Похоже, вы нас с кем-то спутали и перестали нас уважать. Обычно такое происходит взаимно.

Хоть святых выноси

21 апреля 2006, «МК»

Владимир Владимирович, приближается Пасха, самое время подумать о высоком.

Год назад, в Страстную пятницу (в самый мрачный день для христиан – день распятия и смерти Христа), в респектабельной центральной газете на первой полосе появился ваш портрет и крупный заголовок: «ПУТИН ВЗОШЕЛ НА ГОЛГОФУ».

Кощунство или шутка? «Взошел на Голгофу» – так говорят только о Христе. А в переносном смысле – о святом человеке, который пожертвовал своей жизнью ради людей и веры. Не ради своего ребенка – это и кошка делает. Не ради друзей или однополчан – в порыве, в бою, ради славы. Нет, Он жертвует собой ради чужих, равнодушных, которые даже не понимают, насмехаются и клянут.