При реках Вавилонских

Риш что-то негромко сказал, и тут же несколько теней склонились над умершим алжирцем. У него вывернули карманы, забрали кошелек и часы, сняли ботинки. Потом тело спустили с мостика, поддерживая за лодыжки, и на мгновение мертвый Нури Саламех повис вниз головой над черной стоячей водой, мерно накатывавшей на стены дока с обеих сторон. Водяные крысы, беспрерывно пищавшие в течение всей этой короткой схватки, выжидающе затихли. Они смотрели на происходящее своими маленькими красными глазками, в которых словно горел некий собственный внутренний свет. Лицо Саламеха, залитое ручейками крови, коснулось холодной черной воды, и тогда убийцы отпустили его. Тело исчезло практически без всплеска. Длинную галерею наполнил шум – это водяные крысы прыгали с мостика в грязную, вонючую воду.

* * *

Рабочие в масках еще раз прошлись по корпусу пистолетами-распылителями. Краскопульты с шипением умолкли. Теперь стоявший в просторном покрасочном цехе «конкорд» сверкал белой эмалью. Звуки стихли, движение прекратилось. В помещении наступила тишина. Белесый туман наполнил помещение, повиснув над самолетом, отливавшим красноватым отраженным светом. Потом призрачно замерцали инфракрасные нагревательные лампы. Заработали, отсасывая туман, кондиционеры.

Кондиционеры отключились сами, а вслед за ними погасли и нагревательные лампы. Внезапно темный цех наполнился голубовато-белым светом сотен флуоресцентных огней.

Тихо и спокойно, словно в священное место, в цех вошли люди в белых комбинезонах. Несколько секунд они молча смотрели на длинную, грациозную птицу. Со стороны могло показаться, что и воздушный корабль, стоя на длинных ногах, смотрит на них в классической высокомерно-презрительной и равнодушно-бесстрастной манере Ибиса, священной птицы Нила.

Люди принесли трафареты и распылители, вкатили двухсотлитровые бочки с голубой краской, установили лестницы и развернули трафареты.

Они работали, экономя слова. Время от времени бригадир сверялся с эскизом. Один из работавших приложил трафарет к хвостовой секции, к тому самому месту, где под свежей белой эмалью просвечивал серийный номер. Теперь этот номер стал постоянным международным регистрационным номером. «4Х» обозначали страну, которой отныне принадлежал самолет, а «LPN» превратились в индивидуальный регистрационный номер самого воздушного судна.

Стоявшие еще выше сняли с хвоста черный виниловый трафарет. На белом поле остались голубая шестиконечная Звезда Давида и под ней два коротких слова – «Эль-Аль».

Книга первая

Израиль

Равнина Шарона

…врачуют раны народа моего легкомысленно, говоря: «Мир! мир!», а мира нет.

Иеремия, 6:14

…вводят народ мой в заблуждение, говоря: «Мир», тогда как нет мира.

Иезекииль, 13:10

1

На Самарийских холмах, высящихся над равниной Шарона, четверо мужчин безмолвно и неподвижно стояли в предрассветной темноте. Внизу под ними, раскинувшись по равнине, горели огни международного аэропорта Лод, до которого было девять километров. За Лодом светлая дымка обозначала города Тель-Авив и Герцлию, а еще дальше воды Средиземного моря отражали свет заходящей луны.

Они стояли на том месте, которое до Шестидневной войны являлось частью иорданской территории. В 1967 году это место имело стратегическое значение, располагаясь почти в полукилометре над равниной Шарона, на выступе той линии, которая стала линией перемирия в 1948-м, на выступе, глубоко врезавшемся в землю Израиля. В 1967 году это была самая близкая к аэропорту Лод иорданская позиция. Отсюда иорданская артиллерия и минометы успели дать несколько залпов по аэропорту, прежде чем израильские военные самолеты заставили их замолчать. Арабский легион оставил эту позицию, как оставил и весь Западный берег реки Иордан. Теперь она не имела явного военного значения, так как находилась в глубине израильской территории. Не стало бункеров, некогда стоявших друг против друга на «ничейной» земле, не стало многокилометровых рядов колючей проволоки, разделявшей их. И что еще важнее, не стало пограничных израильских патрулей.

Но в 1967 году Арабский легион оставил здесь часть своего вооружения и некоторых своих членов. Вооружение состояло из четырех 120-мм минометов с запасом мин, а теми, кому предстояло стрелять из них, были четверо палестинцев, некогда служивших в Палестинском вспомогательном корпусе, приданном Арабскому легиону.