Прямая спина и ровные ножки. Геометрия ранних лет

В общем, без ложной скромности могу сказать, что я уже неплохой специалист. Но не хочу останавливаться на достигнутом и постоянно ищу новые пути, чтобы совершенствоваться в своем деле.

Движение – это жизнь

Теперь давайте разберемся, кто же такой двигательный терапевт и что он делает. Если совсем коротко, то это не врач. Да, именно так. Деятельность двигательного терапевта можно сравнить с йогой, телесными практиками, которые никак не связаны с традиционной медициной из городских поликлиник. К примеру, когда ко мне на обучение приходят студенты: хирурги, ортопеды, травматологи, массажисты, – я понимаю, что им очень мешает стандартное медицинское образование. Они просто начинают механически искать «больную косточку» или «травмированную мышцу», но все не так просто. Когда работаешь с детьми, важно чувствовать их в целом, видеть общую картину. Знаний о том, какой сустав и какое сухожилие где располагаются в теле ребенка, недостаточно.

Чтобы вы не запутались, напишу проще. Двигательный терапевт обучает движению. Без мышц, как нетрудно догадаться, этого самого движения нет. Они основа основ. От работы с ними переходим к связкам, затем занимаемся костями и т. д. В первую очередь нужно понимать, что в здоровом организме не нарушены связи мозга с определенными мускулами. То есть мозг дает точный сигнал, приводя мышцу в движение. Как этого добиться – вопрос, которым и занимаются двигательные терапевты. Существует масса инструментов, помогающих достичь результата. Но «волшебной таблетки» нет и быть не может. Для каждого ребенка следует подбирать свою уникальную комбинацию приемов, практик, упражнений.

Но практика в качестве терапевта – не единственное, чем я занят. Как вы, возможно, уже знаете, моя деятельность разделена на «немедийную» и «медийную» сферы. Я был достаточно известен в кругах родителей особенных детей еще до того, как оказался в инстаграме и начал публично выступать. Обо мне говорили в первую очередь как о человеке, который обучал жевать и глотать. Много особенных детишек не умеют жевать вовсе. Зачастую родители по неведению упускают момент и не развивают у малютки этот навык. А подросшего ребенка научить жевать и глотать крайне сложно… но можно. С этим я и помогал мамам и папам.

Одновременно (но уже не так «хайпово») я стал известен как специалист, который учил ползать и ходить малышей с ДЦП. И что самое главное, это было безболезненное, безнасильственное обучение. Родители ценили такой подход. К несчастью, практически вся реабилитация в России построена на моральном унижении ребенка и причинении ему физической боли. Я исповедую другие методы, мой путь лежит не через детскую боль.

Но справедливости ради отмечу, что так было не всегда. В самом начале своей карьеры я тоже применял довольно жесткие упражнения, от которых пациенту порой могло быть не по себе. Даже сейчас я не могу категорично сказать, что этого делать нельзя никогда. Иногда, в крайних случаях к этому просто необходимо прибегнуть. Поймите меня правильно, я не питаю иллюзий, что существует только одна методика, которая может помочь. Дает устойчивый результат только совокупность действий. И так везде! Даже в бизнесе не стоит слепо бить в одну точку, иногда можно и оглядеться по сторонам, сделать шаг назад, чтобы потом пойти вперед быстрее. С детьми так же. Если бьешься и понимаешь, что результата нет, то, возможно, нужно немного изменить подход.

Татуированный человек из вашего смартфона

Теперь обратимся к медийной части моей деятельности. Я изначально просто вел инстаграм, выкладывал полезную информацию и бесплатные упражнения. Ни о каком заработке не шло и речи. Делился безвозмездно – берите все, кто хочет! И знаете что? Лишь единицы той аудитории (порядка 15–20 тысяч человек) присылали результаты, писали отзывы и благодарности.

Затем мой успех в исправлении кривых ног вызвал большой бум. Вальгусная деформация – это тот диагноз, который может быть как у особенных детей, так и у малышей (с некоторыми оговорками) здоровых. Родители стали присылать письма с благодарностями. И тогда я понял: те бесплатные упражнения, которыми я делился, дают результат, но только в формате «скорой помощи» (то есть быстрый видимый эффект, который при этом не может заменить полноценной работы). К сожалению, сами по себе они не могли закрепить эффект и сделать так, чтобы проблема не вернулась. А практики, которые действительно могут помочь, без наблюдения и контроля со стороны специалистов выполнить было невозможно (так как существовала опасность навредить).

В тот момент и возникла идея довести все до ума: обучить сотрудников, чтобы они занимались контролем за выполнением упражнений, и создать собственную школу. Так я и поступил. И теперь работа по восстановлению, как я это называю, «геометрии ранних лет» идет системно, массово и по-прежнему под моим строгим контролем.