Пряничные туфельки

Ей нравится Рик. Ещё немного, и она совсем примет эту простую истину. С самого начала она даже злилась на него не по-настоящему, когда он зачем-то торговался с ней за золотые! И будь он благородного происхождения, чтобы брак с ним не унижал дочь Венешей…

— Вам не по душе корица, эсса? Вы, наверное, не смыслите в настоящих специях!

— Смыслю достаточно, — она вернула мерку, — правда, не разобрала, что это за смесь.

— Да что вы, эсса?! — глаза торговца заметались.

Кто-то мелкий и шустрый выскочил из толпы, с размаху врезался в Ринну, чуть не сбив с ног, пробормотав извинения и бросился бы прочь, если бы чья-то рука не схватила его — и под ноги Ринне упал её кошелёк.

Рик. Каким-то чудом оказался рядом.

— Проваливай, — бросил он воришке, нагнулся и поднял кошелёк, но Ринне отдавать не стал. — Ты так беспечна, жёнушка, — от его голоса повеяло не мёдом с имбирём, а жгучим перцем с… да, пожалуй, что и с мёдом, с тёмным горьковатым мёдом. — купила всё, что хотела?

— Я хочу пять палочек корицы и пять целых мускатных орехов, — она взглянула в глаза Рика, и там тоже был жгучий перец. — И целый имбирный корень, вот этот, — она показала, — и ещё три мерки немолотого черного перца.

— Я вижу тут и молотые специи. Зачем тебе утруждаться, любовь моя? — заметил Рик, никак не показав недовольства.

— Ах, дорогой, так надёжнее! — она сладко улыбнулась.

Как ни странно, цену торговец не заломил, даже назвал чуть ниже, чем она ожидала. Рик спрятал свёрток в свой поясной карман. И ничего больше не сказал, когда они отошли. Совсем ничего. И за руку брать не стал, но пошёл на полшага следом, и Ринна ясно чувствовала, что больше ей не ускользнуть.

— Ты его напугала, — чуть позже сказала Мара. — Кого-то из вас хотели убить сегодня. Говорят, что его. А вдруг из-за тебя? — она вздохнула и махнула рукой. — Приходи ко мне. Поговорим.

— Я приду, — согласилась Ринна. — Моя рысь нам не помешает?

Мара смотрела так, словно одна понимала нечто важное.

— Об рыси не беспокойся. Приходи. Я буду ждать в шатре.

Шатер казался полностью готовым, издали — ярким и праздничным, вблизи было видно, что полотнища порядком потёрты и даже залатаны. Внутри ещё что-то развешивали, натягивали, крепили и настилали. Рик устроился на низком табурете у входа и копался в сломанном музыкальном ящике, в том самом, с которым он вошёл в ворота Ленгара в день их венчания. Рядом на земле, на холстине он разложил инструменты — какие-то щипчики, пластинки, молоточки.

— Мара там, — он показал внутрь шатра и бросил на Ринну подозрительный взгляд. — Дорогая, обойдёмся без сюрпризов нынче вечером? Там выход, конечно, есть. Но сбегать не надо.

— И в мыслях нет, дорогой, — она прошла внутрь.

Добрая треть шатра была скрыта за пестрыми занавесями. Мика замерла на секунду, и тут же уверенно двинулась туда, за занавеси.

Там было много маленьких тёмных каморок. Рысь шла, уверенно ныряя между полотнами, и вдруг остановилась и недовольно взвыла. С пола поднялся пёс, огромный, кудлатый, и утробно зарычал. Ринна слегка растерялась — у неё плохо получалось ладить с собаками. Уйти? Ну нет. Она попробовала дотянуться до собаки.

«Успокойся. Ты мой. Я твоя…»

Пёс продолжал рычать, а Мика — подвывать, и тут Ринна то ли услышала, то ли ощутила короткое, похожее на хлопок в ладоши:

«Прекратить!»

Пёс умолк, рысь виновато мявкнула и поскребла перед собой лапами, и самой Ринне захотелось поклониться придворным поклоном и извиниться. Всё понятно — вмешался тай, а она снова его услышала. И это не Рик. Или Рик?..

Из-за занавеси показалась Мара. Она опиралась на клюку, явно устала, под её глазами лежали густые тени — а может, это вечернее солнце уже ленилось светить. Да, именно солнце — кусок стены здесь был отстёгнут и скатан, и получилось большое окно прямо в сторону заката.

— Ничего лучшего нет, увы мне, миледи, — Мара показала на табурет.

— Я сейчас не леди, — возразила Ринна. — Мы с Риком договорились. Я называла вас просто по имени, это ничего?

— Мы всё тут так называемся. Но я решила, что надо спросить. Нехорошо, если это задевает.

— Не задевает. Это игра, мы договорились о правилах, — пошутила Ринна, садясь и расправляя платье.

— Игра, — старая циркачка улыбнулась. — Играйте, что ж. Жизнь — это игра, но не всегда можно перебросить кости.

— Конечно, — охотно согласилась Ринна, — я помню.

— Больше никто не знает, кто ты, только мальчики, забравшие тебя из Ленгара, один из них мой сын. Это он уговаривал собак в зверинце. И ещё я и Кавертен.

— Твой сын тай. Ты тоже тай, да?

— Услышала меня? — циркачка кивнула. — Я тай. Но не для работы. Пользуюсь даром, когда мне нужно. Живу с ним, и сыну, видишь, передала.

Недавно она занималась кройкой — на козлах лежала доска с обрезками ткани. На низкой скамейке стоял закопчённый медный чайник. Мара налила в чашки крепкий чай, пахнувший яблоками.

— Угощайся, девочка. В это время дня приятно выпить горячего.

— Это Рик попросил меня вразумить? — догадалась Ринна.

— Нет-нет, — усмехнулась циркачка, — не Рик. Ради него я не стала бы стараться. Но он хороший мальчик, конечно.