Пряничный домик в черном городе (СИ)

— Птенчик, проснись, — меня кто-то тормошил, прогоняя страшные образы прошлого, оставившего на сонных глазах и разгоряченной коже дорожки казавшихся холодными слез. Я шла на этот зов, с усилием разлепляя глаза, чувствуя гудящую головную боль и новую, скручивающую все тело волну мурашек и дрожания.

Передо мной совсем близко мерцали глаза, светясь маяками в почти полной темноте, окрашенной слабым туманом предрассветного часа, мерцая красно-голубым цветом. Я не сразу смогла отделить сон от реальности, а потому оттолкнула от себя этот образ, испугавшись, но тут же ощущая успокаивающий голос и чужую холодную руку на лбу.

— Ну-ну, птенчик, тихо. У тебя температура высокая. Проснулась? — лицо Даста приняло наконец реальные черты, полностью заменяя собой причудливые узоры кошмаров, и я слабо кивнула, чувствуя во всем теле болезненную ломоту, — давай ка выпьем вот это, — к моим губам поднесли что-то в бутылке, и я с жадностью прильнула к ней, чуть привставая, унимая жгучую жажду. Это было что-то до жуткого горькое, но я узнала привкус травы, отмечая, что это должно быть отвар ивовых ветвей, а потому пила как можно больше.

— Вот и умница. Скоро станет легче, — я разглядела его удовлетворенную улыбку, и слабо улыбнулась в ответ, вновь ложась и натягивая одеяло до подбородка.

Монстр еще немного понаблюдал за мной, а затем встал и вышел куда-то на улицу, не сказав ни слова. Но мне и не хотелось сейчас ни о чем говорить… Сон больше не шел, и я просто прислушивалась к ощущениям постепенно уходящего жара, радуясь, что нехитрый способ помог достаточно легко. А вместе с облегчением приходил и стыд, от осознания того, какой я была обузой для них, и какую слабость позволила увидеть, чего очень не любила и никогда себе не позволяла. Словно теперь на моей груди нарисовали мишень, ярко видимую издалека.

Хотелось уйти, оставить все как есть, наплевать на собственную уязвимость и слабость и отыскать потерянных друзей. Я не видела их так недолго, но уже успела начать тосковать. Душа, словно с открытой раной, пульсировала болезненно, всячески выказывая, как сильно тоскует. Я скучала не только по этим двум монстрам. Тоска по привычному миру застилала глаза пеленой слез. Вспомнились посиделки в кофейне с Чесс… Чашка какао дома у окна, в часы золотого заката… Весенние проделки ручейков, весело звеневших на склонах асфальтных дорог… Слабый, но целеустремленный пух одуванчиков, летящих к новым неизведанным местам в начале июня… Майский гром и цветные зонтики… Рыбки в аквариуме магазина… Веселый и добродушный продавец-старичок, пускающий забавные, безобидные шутки… Смех детей на детской площадке…

Я очень давно так горько не плакала…

Комментарий к Боль прошлого

Сама че-то всплакнула, когда писала последний абзац…

========== Афтершок ==========

Через пару дней постельного режима, на котором новые знакомые настаивали едва ли не силой, я все же встала на ноги и даже обрела более-менее приличный голос. Долго позволять себе отлеживаться было неприемлемо, особенно в сложившейся ситуации. Время было не на моей стороне, но все же ребята действительно проявили участие, каждый день отправляясь на поиски моих друзей, пока я взяла на себя ответственность ведения скромного хозяйства в нашей хижине. Наличие у меня обсессивно-компульсивного расстройства подразумевало постоянное желание навести в ней порядок, пока одновременно с этим такой же порядок наводился в душе, унимая дребезжание натянутых, словно струны, нервов.

Этим же я занималась и сейчас, бесцельно перекладывая на столе малочисленную посуду, подметая старым, видавшим виды, веником темные доски пола, протирая пыль куском старой ветоши на единственном подоконнике, где стекла окна заменял плотный полиэтилен, через который едва ли что-то можно было различить кроме неясных цветных пятен улицы. Складывая вещи и одежду ровными стопочками, я прислушивалась к себе, ловя тревожное тянущее чувство, не покидавшее меня все то время, что я здесь. От нервного напряжения по утрам сильно дрожали руки, мешая нормально работать: иногда из них всё валилось.

Даст не возвращался ещё с прошлого вечера, сказав, что поищет монстров на “дальних кордонах”, а Файлер ушла рано утром, сказав, что побродит по берегу озера, ища их следы. Я хотела пойти вместе с ней, но девушка упрямо настояла на том, что мне стоит побыть дома хотя бы ещё один день. Спорить было бесполезно… Но меня не покидало отчего-то плохое предчувствие, нависнув над сердцем грозовой тучей ледяного беспокойства.