Прибалтийский плацдарм (1939–1940 гг.). Возвращение Советского Союза на берега Балтийского моря

29 сентября управление 7-й армии прибыло в Идрицу, а соединения армии к исходу дня завершили сосредоточение в предназначенных районах[223]. Соответственно, войска 4-го стрелкового корпуса, сосредоточение которых несколько задержалось, были переданы в оперативное подчинение Военного совета 7-й армии с утра 30 сентября, а командование корпуса было «вызвано в Идрицу [в] штаб армии Болдина для получения задач»[224]

. Передислоцированные войска на литовской границе были сменены заставами от частей 5-й стрелковой дивизии. 30 сентября командарм 1-го ранга Б.М. Шапошников и полковник Н.И. Гусев направили командующему войсками БОВО, а также Военным советам 7-й армии и ЛВО директиву № 065 с приказом наркома обороны: «Перебазирование авиационных полков в район 7[-й] Армии до особого распоряжения не производить»[225]. В 23.10 того же дня начальник Генштаба РККА направил командованию ЛВО сообщение: «Народный Комиссар Обороны приказал 1 октября, не затрагивая эстонской территории, произвести разведку латвийской территории. Разведку вести на глубину Люцын [Лудза] – Режица [Резекне]. Вести так, чтобы не попасть под огонь, лучше всего истребителями 9-ми или эскадрильями, можно и СБ, но с больших высот». После выполнения этой задачи 1 октября было приказано в дальнейшем разведывательные полеты производить только по особому указанию Генштаба[226]

. С 20 часов 1 октября 4-му стрелковому корпусу был подчинен 14-й понтонный батальон[227].

После достижения договоренности с Эстонией советское руководство решило уточнить группировку войск на границе с Латвией, и в 23.15 30 сентября начальник Генштаба Красной армии направил командующему войсками ЛВО приказ № 074: «В связи с изменившейся обстановкой во изменение директивы от 26.9.39 г. за № 043/оп Народный Комиссар приказал:

1. 8[-й] армии в составе 56[-й], 75[-й], 49[-й], 136[-й] стрелковых дивизий, бригады 25[-й] кавдивизии, 10[-го] танкового корпуса (без 18[-й] танковой бригады), 1[-й] танковой бригады и 2 полков артиллерии, оставив одну стрелковую дивизию на эстонской границе, иметь главную группировку южнее реки Кудеб в районе Заполье, Остров, Черская.

2. Продолжать сосредоточение частей 7[-й] армии и 4[-го] стрелкового корпуса согласно директивы № 043/оп»[228]

.

2 октября штабу 7-й армии было сообщено, что по распоряжению наркома обороны должны прибыть 16-й скоростной бомбардировочный авиаполк из Ржева в Великие Луки, 39-й скоростной бомбардировочный авиаполк из Быхова в Уллу, 15-й истребительный авиаполк из Уллы в Полоцк, 20-й истребительный авиаполк из Смоленска в Голодаево и управление 18-й авиабригады из Орши в Полоцк[229].

Развернувшиеся со 2 октября в 7-й армии учебные занятия по боевой и политической подготовке привели к возникновению в войсках армии мощного боевого порыва. Так, механик-водитель танкового батальона 48-го стрелковой дивизии говорил: «Скорей бы пойти в бой, где мы покажем латвийским помещикам силу и мощь СССР». «Давали бы приказ о наступлении поскорей, – считал красноармеец 56-го стрелкового полка Чупкин, – получить надо первое боевое крещение». Младший командир 179-го мотострелкового батальона 34-й танковой бригады Лавренюк заявил: «Я жду с нетерпением, когда командование прикажет выступить, я готов отдать жизнь за родину, если это потребуется». Красноармеец 2-й пулеметной роты 281-го стрелкового полка 67-й стрелковой дивизии Юраш на митинге обещал, что «если придется воевать с “айсаргами” – мой пулемет всегда будет работать безотказно». Однако недостаточная организованность привела к тому, что «в 328[-м] с[трелковом] п[олку] 48[-й] с[трелковой] д[ивизии] красноармеец Хренов в ночь с 29 на 30 сентября, заблудившись, перешел латвийскую границу. С латвийской стороны Хренов вернулся сам через 20 минут. В настоящее время он находится на погранзаставе, где ведется расследование. В 14[-м] г[аубичном] а[рт]п[олку] 48[-й] с[трелковой] д[ивизии] в ту же ночь несколько красноармейцев-разведчиков, потеряв ориентировку, перешли латвийскую границу, но, узнав об этом, немедленно вернулись обратно». Чтобы не допускать самовольного перехода бойцами границы, политработники организовали беседы с личным составом частей, была также усилена служба наблюдения и охранения[230].