Прибежище

Ребекка пересекла гараж, и тут я увидел, что она на ходу изменила первоначальный план. Сперва-то она и впрямь двинулась вправо, готовая распластаться, прижавшись к стене за дверью, со стороны петель. Но потом замерла на месте и прижала конец разводного ключа к подбородку. И задумалась, изучая обстановку. Развернулась и стала рассматривать секции полок. Эти секции тянулись вдоль всей стены от гаражных ворот до двери в кухню, туда, где болтался шнур выключателя ламп освещения. До потолка полки не доставали примерно на фут.

Ребекка подошла к той секции, что находилась рядом с дверью в кухню, и начала карабкаться по полкам, забираясь наверх. Полки представляли собой нечто вроде лестницы, и она взбиралась по ним, пока не добралась до второй от потолка. Сунула голову в пустое пространство над секцией и попыталась задрать и впихнуть туда левую ногу, чтобы уместиться там, под потолком, всем телом. Но не смогла. Секция была слишком узкая, да и места наверху оказалось недостаточно. Льюис оставила эту затею и спустилась немного ниже, так что ее левая нога теперь стояла на второй от потолка полке, а правая – на третьей. Левой рукой она покрепче ухватилась за верх секции и вытянула правую с зажатым в ней ключом. Это была отличная позиция, чтобы ударом вниз врезать кому-нибудь по голове.

Но при этом возникло две проблемы. Первая: положение Ребекки было весьма ненадежным, неустойчивым, и я не уверен, что она долго так продержится. И вторая. Любой, кто войдет в дверь, получит отличную возможность увидеть Льюис до того, как она нанесет удар. Это было основным недостатком такого решения, и именно поэтому я с самого начала предлагал спрятаться за дверью. Но я хорошо понимал ее предусмотрительность. Если Андерсон готов встретить нападение, он может сильно пнуть дверь, и та просто расплющит Ребекку о стену. Но в любом случае Ребекка еще не покончила со всеми приготовлениями. Она протянула руку, аккуратно и осторожно дернула вниз шнур выключателя. Раздался едва слышный щелчок, и гараж погрузился в полную тьму.

Сперва тьма была и впрямь совершенно непроницаемая. Все, что я мог разглядеть, – это красный огонек индикатора на бойлере и узкую полоску света, пробивавшегося из-под гаражных ворот. Потом я начал различать очертания и углы. Из мрака выступил едва видимый силуэт секции полок. Кожанка Ребекки была более глянцево-черной, нежели остальная часть помещения, и выделялась своим насыщенным оттенком. Еще я разглядел ее бледное лицо, прижатое к боковой панели секции, и серые пятна рук. А вот ключ было никак не разглядеть.

Я отдавал себе отчет, что когда Андерсон откроет дверь, из кухни сюда потоком хлынет свет. Но также я помнил по опыту, что кухня сама слабо освещена, ну а, кроме всего прочего, главной целью нашего предприятия была внезапность. Темноты визитер не ожидает. Как не ожидает и того, что Ребекка забралась чуть ли не под потолок. Я решил, что это, пожалуй, лучший шанс, какой только мог нам выпасть, вот разве что сам я вряд ли сумею вовремя подняться на ноги и внести в происходящее свой скромный вклад.

Этого и ожидать не приходится. Темнота и тишина мало помогали, я все равно не мог отвлечься от донимавшей меня боли. Мне очень хотелось укрыться за дверью и удвоить наши силы в нападении, но Ребекка была права, это сейчас не для меня.

Но все равно хотелось встать на ноги.

Тут у меня, кажется, был выбор. Два варианта. Можно было проделать это очень медленно и осторожно. Или быстро и болезненно. Медленно и осторожно – этот способ не давал никаких гарантий успеха. И он не поможет мне немедленно убраться с линии огня, если Лукас или Андерсон решат пустить в ход пистолет. Быстро и болезненно – это гораздо более верный способ.

Я принялся за это на выдохе. Это было для меня нетипично. В случаях, когда точно предполагалось, что я непременно произведу немало шума, я всегда набирал в легкие побольше воздуха, а потом с воплями и проклятьями поднимался на ноги. А сейчас действие на выдохе означало, что у меня не будет в груди достаточно кислорода, чтобы выразить вслух свои жалобы.

Во всяком случае, я на это надеялся.

Так что жаловался я про себя, молча, можете мне поверить. Да, я ругался и орал. Но единственным звуком, который я издал, был придушенный стон. Я встал на ноги одним движением. Резко и превозмогая себя. Чертовски тяжело было. Но я уже стоял, прежде чем меня со всей силой поразил приступ боли. А потом я отступил назад, согнулся и тут же выпрямился. Прикусил себе язык и топнул ногой, при этом всеми силами стараясь все вокруг держать в фокусе.

Если бы в помещении гаража уже не было темно, думаю, в глазах бы у меня потемнело. Совершенно уверен, я был на грани того, чтобы потерять сознание. Но я все-таки оставался на ногах, сжав челюсти, терпя боль и напряжение, пока не понял, что хуже уже не будет.

Я стоял на ногах. Я дышал.

Все, что нам теперь оставалось, это дождаться, когда Андерсон сделает свой ход.

И тут он его сделал.