Причём тут менты?!

Праздновавшие что-то свое, сугубо личное подростки с верхнего этажа на весь двор врубили «ретро», давнего Гребенщикова: «Где ты сейчас, с кем ты теперь… " В спальных районах хорошая акустика — очевидно, хитро спланированная проектировщиками для того, чтобы хоть как-то излечить честных тружеников от тяги ко сну. Печальный гимн бесполезному рукоблудию разнесся по двору, проник в мою комнату сквозь открытое окно вместе с сильным и грубым порывом ветра и поселил в моей душе — очевидно, давно уже погибшей, — беспокойную тоску и иррациональную тревогу. «Аленушка, герл-ска-ут, эротическая пионерка, актерка-мальчишка, возвышенная моя пьянчужка, где же ты теперь? Что случилось? Какая неожиданность помешала тебе предупредить меня об увлекших тебя на новые дороги внезапных вечерних встречах?» — романтически взгрустнул пытаясь одним глазом следить за световым сигналом телефона, а другим продолжая фиксировать револьвер РЖ.

В результате я чуть не окосел.

И еще больше встревожился. Конечно, я и мысли не допускал, что с Алешкой могло случиться что-то серьезное. «Скорее всего, зацепилась в «Тыр-пыре» языками за каких-нибудь психоделических мальчиков, — предположил я, — но какое свинство не предупредить меня, такого исполнительного и нервного, об изменении планов?»

Я уже позабыл о том, что у меня имелись, основания считать себя «спокойным и уравновешенным человеком».

«Ты же прекрасно знаешь, малышка Алешка, что меньше всего на свете я люблю неопределенность… и предательство, частицу которого можно найти в любой исходящей от друга неопределенности!»

Нас с Аленушкой никто не мог бы назвать любовниками или влюбленными. Как говорится, совместно проведенная ночь — не повод для знакомства, тем более — для любви. Поэтому, несмотря на несколько совместных ночей, подробности которых (вздумай я их описать!) заставили бы любого донжуана приобрести оттенок государственного флага СССР, мы с Алешкой никак не могли называться «любовниками» в советском смысле этого слова. Мы были именно друзьями. Возможна ли дружба между мужчиной и женщиной? — На этот схоластический вопрос На самом деле существует ответ. Только один: «Без дружеского секса — невозможна! Считалось же в древних Афинах, что без секса невозможна и дружба между мужчинами… Впрочем, если читатель захочет, я напишу на эту тему целый трактат, уже не ёрническим тоном и без пошловатых шуточек. Точнее — вульгарных. Ведь наша жизнь проста, обык-новенна, как и переводится с латыни слово vulgaris.

Я решительно задвинул ящик стола, в котором лежал револьвер. Пусть он и наполовину газовый, разрешение на него я все равно так и не собрался выправить, а, учитывая тот недавно проверенный мною на опыте факт, что на каждую встречу с веселыми хулиганами приходится одна встреча с представителями закона, рисковать этой ночью не стоило. Да, я собрался взять тачку и доехать до «Тыр-пыра». Мотивация очевидна: мне казалось, что если я окажусь там и, допустим, даже не смогу обнаружить Аленушку с подружкой, мне все же будет гораздо спокойней, чем сидеть здесь и ежеминутно ожидать звонка: «Извини, мы все же едем» или «Прости, мы встретили Петю и не сможем»… Но почему-то я был твердо уверен, что поймаю ее у «Тыр-пыра».

Я не знал, какого Петю они могли встретить, поэтому решительно отложил рукопись о недавних подвигах моего приятеля Атаса (того, что работает в очень серьезной конторе!) и, так и не прихватив с собой девятимиллиметровую дыроделку, решительно пошел к двери.

Я не учел одного — древнерусской пословицы «пришла беда, отворяй ворота». Или «миром правит случай, так родись везучим». Мне до сих пор не известно точно, каким я родился, подозреваю, что маленьким и не слишком начитанным, однако оказалось, что этот вечер можно было б назвать вечером невезения.

Я довольно быстро поймал тачку на углу Богатырского проспекта и Серебристого бульвара. То, что передо мной остановился старенький двудверный «БМВ-320», меня ни капельки не насторожило. Хотя должно было бы!

Внутри сидело двое, два паренька второй молодости с характерными лицами недавно умерших культуристов.

— На Васильевский, к «Тыр-пыру» — попросил я.

— Сколько?

— Червончик? — с надеждой спросил я.

— Баксов? — сострили ребята.

Эта непритязательная шутка окончательно развеяла любые возможные подозрения.

— Рублевичей! — пояснил я, пытаясь под строиться под их тон.

Ребята оказались вполне нормальными: у Шофера глаза были выпучены, как по солидной «обкурке», вокруг того, кто сидел в переднем кресле, явственно ощущалась алкогольная аура. Я-то, бедный, выпил лишь бутылочку пива, поэтому различить запах хорошего коньяка мог!

— Садись! Хотя мы б лучше девчоночек каких подвезли, хе-хы-ха…

Не знаю, как вы, а я до сих пор верю во всемирное братство.

Поэтому я без задних мыслей опустил свой зад на заднее сиденье их тачки. И даже то, что во фразе, описывающей это мое действие, явно наличествовала сплошная задница, меня не насторожило.