Приди в мои сны

– Кто это? – спросила Анастасия, глядя прямо перед собой, обеими руками сжимая младенца.

– Это щенок. Немецкий дог, кажется, но я не уверен, не силен в породах. Так мы пойдем? Мы быстро.

– Идите. – Она кивнула и улыбнулась, когда щенок сунул голову ей под руку. – Мы тут втроем справимся.

– Вы только это… – Трофим погрозил пальцем, будто она могла его видеть, – не уходите никуда, а то в этом бардаке потеряться – раз плюнуть.

– Мы вас дождемся, – пообещала Анастасия твердо. – Идите же!

Далеко они не ушли, не сделали и десяти шагов, как навстречу с громким воплем бросилась та самая, спасенная Виктором женщина. Судя по всему, с ней все было в порядке.

– Барин, родненький… – Она вцепилась в Викторов рукав. – Венечка… Мне сказали, Венечка, мальчик мой, где-то тут. Что вынес нас с ним из огня какой-то господин, а потом Венечку моего унес… А как же я без него?! Без кровиночки…

Она причитала, повиснув на Викторе, и он не мог вставить даже слова.

– Да замолкни ты, дурная баба! – рявкнул вдруг Трофим, и женщина, испуганно икнув, замолчала, но Викторову руку не отпустила, держала мертвой хваткой.

– Жив твой Венечка, – сказал Трофим уже чуть мягче. – Спит.

– Господи… – Она вздохнула и начала медленно оседать на землю.

– Эй, ты чего?! Ишь, что удумала! – Трофим подхватил ее под мышки, легонько встряхнул. – Нечего мне тут без дела в обмороки падать…

– Живой? Живой мой мальчик? – Она смотрела на Трофима снизу вверх, и во взгляде ее была мольба.

– Тебе же сказано, что жив. – А Трофим вдруг смутился, Виктору даже показалось, что и покраснел под бородой. – Ну, пойдем уже. Чего стоишь? – И ручищи свои разжал, отпуская.

Она пошла за ним покорно, как привязанная, больше не плакала и не причитала, только всхлипывала едва слышно.

Анастасия сидела там же, где они ее оставили, баюкала спящего младенца, напевала ему что-то тихо.

– Венечка, – пошептала женщина и бросилась вперед. – Сыночек.

Младенца из рук Анастасии она не забрала, а почти вырвала, прижала к пышной груди и замерла, словно не веря своему счастью.

– Мы вернулись, Анастасия Алексеевна. – Виктор сел рядом, поправил сползшую шинель. – Видите, все хорошо.

– Вижу. – Она улыбнулась, нашарила его руку, сжала. – Спасибо вам, Виктор Андреевич. Трофим мне все рассказал. Вы меня снова спасли.

Можно было сказать что-нибудь красивое и благородное, но он просто поцеловал ее чуть пахнущую собачьей шерстью ладонь. И она не отдернула руку, только тонкие пальцы едва заметно дрогнули.

А Трофим тем временем подошел к женщине с младенцем, сказал не слишком ласково:

– Ну, успокоилась?

Она закивала головой, на Трофима не смотрела, не сводила взгляда с ребенка.

– Тогда давай рассказывай все по порядку. Как звать? Чья будешь? Куда едешь с дитем? Да говори, не бойся. Никто тебя тут не обидит.

– Ксения я. Ксения Стрижова. – Она говорила быстрой скороговоркой, ни на миг не переставая баюкать ребенка. – Работаю горничной у графини Потоцкой, у Марьи Кузьминичны. – Ксения вдруг замолчала, посмотрела в сторону пылающих вагонов.

– Она уже была мертва, когда я вас нашел, – сказал Виктор. – Ей ничем нельзя было помочь.

– Земля ей пухом, – Ксения торопливо перекрестилась. – Хорошая она была, хоть и с причудами. Псинку вон на старости лет завела, говорила – для компании. Она же совсем одинокая была, из всей родни только внучатый племянник в Перми. Вот мы к нему и ехали… – Ксения снова всхлипнула, сказала тихо: – А теперь я не знаю, куда нам с Венечкой ехать, если Марии Кузьминичны больше нет… Осиротели мы…

Виктор боялся новой истерики, но обошлось. Наверное, Ксения еще не осознала полностью масштабов случившейся беды. А вот сам он вдруг увидел в произошедшем и светлую сторону, многозначительно посмотрел на Трофима, и тот понимающе кивнул.

– А скажи-ка мне, хорошая из тебя работница? – спросил Виктор неожиданно ласково.

– Марья Кузьминична, царствие ей небесное, не жаловалась. – Ксения глянула на него искоса. – Да и стала бы она меня при себе с дитем держать, если бы я с работой своей не справлялась? Я все могу: и сготовить, и прибраться, и с иголкой управляюсь, и с гребнем. – Женщина перевела взгляд на молчащую Анастасию, и в глазах ее зажегся огонек надежды: – Барыня, а вам, никак, горничная нужна? – заговорила снова скороговоркой. – Так вы меня возьмите. Обещаю, не пожалеете. А Венечка у меня приученный к порядку, тихий и спокойный, он вам не помешает. Христом Богом клянусь! – И она опять перекрестилась, а младенец Венечка что-то тихо агукнул во сне.

– Ну, Анастасия Алексеевна, – спросил Виктор, – что скажете? Мне кажется, она определенно не Глашка, а горничная вам нужна, особенно сейчас, когда мы попали в это затруднительное положение.

– Со мной будет тяжело. – Она повернула лицо к затаившей дыхание Ксении. – Я слепа.