Пригласи меня войти

Майк отрастил длинные волосы и вырос на полфута за последние шесть месяцев. Даже отец Олив стал по-другому относиться к нему, называя его «сынок» и приглашая остаться на ужин.

Олив и ее отец, с помощью Ната и Элен, завершили реконструкцию дома. Они отделали стены, настелили полы и убрали все инструменты. Иногда Олив видела, как отец поглядывает на стены, и догадывалась, что он подумывает о новом ремонте. Она брала его за руку и отводила к фотографиям, которые они вставили в рамки и повесили на стене: семья на праздниках и днях рождения, мама и папа в день их свадьбы. Что бы они ни сделали – будь то перестройка дома или даже находка сокровища, – не могло вернуть маму. Но она все равно была с ними. Олив чувствовала это и знала, что отец чувствует то же самое.

– Мама любила этот дом таким, какой он есть, – говорила Олив.

* * *

Олив стояла на болоте. На ее шее было мамино ожерелье, вернее, ожерелье Хетти. Дверь между мирами.

Теперь Олив сняла ожерелье и держала его на кожаном шнурке.

– Покажи мне, Хетти, – сказала она. – Теперь пора.

Она чувствовала это всем сердцем. Время действительно настало. И Хетти была готова показать ей то, что нужно.

Серебряная подвеска пришла в движение, отклонившись влево. Олив сделала несколько шагов, потом подвеска изменила направление, и Олив двинулась туда. Шаг за шагом она следовала по пути, проложенному ожерельем. По пути Хетти. Олив переступала через розовые венерины башмачки, которые тоже как будто направляли ее. Невидимая тропа вела к заднему углу дома Хетти. Там подвеска начала описывать быстрые круги по часовой стрелке.

– Здесь? – спросила Олив.

«Да, – ответило ожерелье. – Да».

Возможно, это очередной трюк, и она выкопает очередную головку топора, старый горшок или раковину.

Олив положила ожерелье на землю и стала отодвигать камни. Потом провела металлоискателем и получила мощный сигнал.

Она стала копать, раздвигая камни. Вскоре край лопаты уперся в твердую поверхность.

Олив потянулась вниз, нащупала кусок дерева, а за ним – край тяжелой металлической коробки.

Ожерелье Хетти блестело и переливалось в солнечном свете, глаз в центре наблюдал за Олив.

«Я все вижу».