Взять с собой радиостанцию Степки Присухи я не решился. Попытался уговорить пойти с нами другого радиста, имевшего надежную рацию. Он не согласился. Приказать ему командование полка не могло: радиостанция была прикомандирована к Казубскому на время и не подчинялась ему.
О моих хлопотах неведомо как пронюхал молодой партизан Чуприн, зачисленный к нам из штабной роты.
— Товарищ комиссар! Возьмите Степкину рацию… Хорошая она, питания много, — сказал он мне.
— А ты откуда это знаешь?
— Мне Степка говорил. И рацию показывал. Я обнаружил неисправность. Берусь устранить за два-три дня.
— А ты разве радист?
— Точно.
— Где же твоя рация?
И Чуприн поведал обычную для тех времен историю.
Работал он с разведгруппой в городе. Был замечен. За его квартирой стали следить. Старший приказал перейти в другое место, дал явку. Ночью Чуприн сложил в чемодан имущество, документы и пошел на другую квартиру. А шпик не отставал. Вот и река, пополам разрезающая город. Едва Чуприн ступил на мост через реку, началась погоня. Он перебросил чемодан через перила и сам в воду. Пришлось отсиживаться в камышах. Проблуждав несколько дней, радист наткнулся на лазовцев.
— Значит, сумеешь исправить рацию и поддерживать регулярную связь? — спросил я, когда он умолк.
— Конечно сумею!
— Хорошо. Далеко не отлучайся. Я подумаю.
Видно было, радист лихой. Но не мешало проверить.
Юденков похвалил его как автоматчика. Степан Присуха охотно согласился работать вместе с Чуприным.
Мы распрощались с лазовцами, обнялись с Казубским и Юденковым и отправились в свой отряд…
По всему чувствовалось, отряд расположился в Мутищенском лесу временно. Привыкнув жить в деревнях, партизаны еще не считали лес родным домом. Только для командира был сделан немудреный шалаш. Остальные, набросав немного еловых веток, устроились группами у костров.
Наш приход был неожиданностью для большинства. Видя, что радисты уверенно располагаются рядом с шалашом командира, ребята зашушукались, поглядывая то на Кезикова, то на меня, то на радистов.
Командир начал знакомить нас с отрядом. Я как-то сразу почувствовал особую симпатию к командиру 1-го батальона Коновальчуку. Маленький, юркий, чисто выбритый, с небольшими усиками и бородкой клинышком, он был похож на артиста, отлично игравшего роль партизанского командира.
Лихо откозыряв, Коновальчук доложил:
— Батальон расположен на отдых. В строю сто десять человек, больных трое, раненых пятнадцать. Происшествий не было…
Обойдя подразделения, Г. И. Кезиков приказал построиться. На узкой просеке строгой линией вытянулась колонна. Григорий Иванович сказал, что отряд выделен в распоряжение представителя обкома и должен перейти в новый район. Подчеркнул, что путь будет трудный.
— А леса там большие? — громко спросил кто-то.
— Леса большие. Соединяются с Брянскими. Подробно, если хотите, расскажет комиссар. Он сам из тех мест. Кстати, недавно прибыл с Большой земли.
— Хотим! Хотим!
Я начал с положения на фронте. Затем рассказал о южных районах области, их лесах, условиях борьбы.
— Перед нами стоит трудная, но почетная задача — организовать партизанскую войну там, где фашистам пока живется спокойно. Пусть каждый все обдумает. Мы с командиром разрешим любому остаться в Мутищах.
— Кто не может идти, три шага вперед! — скомандовал Кезиков.
Партизаны не шелохнулись.
…Отряд мог двигаться двумя путями. Один проходил по лесным местам, но был намного длиннее, его пересекала автомагистраль Москва — Брест, где было полно гитлеровцев. Второй маршрут проходил по маленьким перелескам, его перерезало много дорог, но он был короче. И немцев, по нашим сведениям, здесь находилось меньше. Взвесив все, мы решили двигаться в новый район действий коротким путем.
КОВАРНЫЕ ПОВОРОТЫ
Десна
Разведчики донесли: берега Десны почти сплошь заминированы, во всех деревнях вдоль реки стоят крупные гарнизоны врага, от села к селу шныряют мотоциклисты.
К вечеру разведчики нашли брод. Там, где он начинался, к самой воде узкой извилистой полосой подходил лес. Левый берег, судя по всему, не минирован. Правый проверить не удалось — брод на виду у деревни.
С наступлением темноты партизаны гуськом двинулись к реке. В голове шел 1-й батальон. Начальник штаба батальона Лисицын вызвался сам проверять по компасу разведчиков, чтобы не сбиться с пути.
По всем расчетам отряд должен был выйти к броду через час. Однако прошло уже два часа, а реки нет как нет. Остановились. По колонне шепотом передали: «Командира отряда просят в голову колонны». Кезиков ушел и долго не возвращался. Глухо шумели деревья, навевая тревожные мысли. Наконец появился Кезиков:
— Обозники, а не разведчики! — с досадой буркнул он. — В трех соснах заблудились.
— Что будем делать?
— Прямо не знаю, — не сразу откликнулся Кезиков. — Пропутаемся еще часа два, а там рассвет. Пожалуй, лучше вернуться да переждать до завтра.