Пригоршня скорпионов

(Точно так же смотрела на него Эрна, когда он вошел в квартиру, которую снимал Клаус Шметтерлинг. Они давно уже приглядывались к этой незаметной квартирке в берлинском квартале Шарлоттенбург. Им было известно, что банкир Шметтерлинг имеет пристрастие к несовершеннолетним девочкам. Налет оказался удачным.)

— Нет. Обойдемся без показа, — бросил Анвальдт усталым голосом. — Кто тебя нанял? Кто хозяин бородатого шофера?

Улыбку с лица девушки как рукой сняло.

— Этот бородатый заявился и сказал, что один фраер любит гимназисточек. Ну а мне-то что? Заплатил он хорошо. Отвозит меня к нему и привозит обратно. Ах да, сегодня он меня должен забрать на какую-то большую пирушку. Кажется, это будет у его хозяина. Как вернусь, все вам расскажу.

Анвальдту за свою жизнь довелось допрашивать множество проституток, и он был уверен, что девица не врет.

— Сядь! — указал он ей на стул. — Теперь будешь исполнять мои приказы. Вечером на том приеме проследи, чтобы окна — а особенно балконные двери — были по крайней мере приоткрыты. Поняла? Потом будут другие задания. Меня зовут Герберт Анвальдт. С сегодняшнего дня ты работаешь на меня или закончишь свою жизнь в сточной канаве. Я отдам тебя наихудшим котам в этом городе.

Анвальдт понимал, что последняя угроза была лишней. (Каждая девка больше всего боится полицейских.)

Он буквально услыхал скрежет своих голосовых связок.

— Принеси мне попить чего-нибудь холодного. Лучше всего лимонада.

Когда она вышла, он высунул голову в окно. К сожалению, жара была не способна выжечь воспоминания. («Анвальдт, вы никак ее знаете?». Он со злобой пнул дверь в комнату. Банкир Шметтерлинг заслонил глаза от магниевой вспышки и попытался натянуть на голову одеяло.)

— Вот, пожалуйста, лимонад. — Девица кокетливо улыбалась красивому полицейскому. — У вас есть для меня какие-нибудь особые задания? Я с удовольствием исполню их…

(Тело Шметтерлинга замерло. Они слились в любовном объятии. Дрожало жирное тело, извивалось гибкое тело. Неразрывный коитус соединил толстого банкира с прекрасной, как сон, невестой Анвальдта Эрной Штанге.)

Анвальдт вскочил и подошел к улыбающейся Эрне Штанге. В ее зеленых глазах появилась тонкая пленка слез, когда он со всего размаху влепил ей пощечину. Спускаясь по лестнице, он услышал ее сдавленные всхлипывания. А в голове у него звучала максима Сэмюэла Колриджа:[30] «Когда человек принимает свои мысли за людей или предметы, он безумен. Именно таково определение безумца».

Бреслау, того же 9 июля 1934 года, час дня

Анвальдт сидел у себя в кабинете в полицайпрезидиуме, наслаждался прохладой и ждал звонка от вахмистра Смолора, единственного человека, которому, по словам Мока, он мог доверять. Небольшое оконце под потолком с северной стороны выходило в один из дворов здания полицейского управления. Анвальдт положил голову на стол. Глубокий сон длился около четверти часа. Прервал его Смолор, явившийся лично.

— Вот вам смокинг и маска. — Рыжий плотный Смолор дружелюбно улыбался. — А теперь важная информация: черный «мерседес» с указанным вами номером принадлежит барону Вильгельму фон Кёпперлингу.

— Благодарю. Мок вас не перехваливает. Но откуда, черт побери, вы добыли вот это? — показал Анвальдт на черную бархатную маску.