Пригоршня скорпионов

Спотыкаясь, Анвальдт двинулся в уборную. На пути оказалось множество препятствий: неровности пола, столы, перегораживающие дорогу, кельнеры, снующие в табачном дыму. Но все-таки он добрался до цели. Спустил брюки, уперся руками в стену и качался из стороны в сторону. Среди однообразного шума он улавливал глухой стук сердца. Несколько секунд он вслушивался в этот звук. Внезапно раздался пронзительный крик, и он увидел соблазнительное тело Леи Фридлендер, дергающееся под потолком. Анвальдт в панике кинулся обратно в зал. Он чувствовал: надо напиться, чтобы выскоблить из-под век эту картину.

— Как я рад, господин криминальдиректор, видеть вас! Только вы можете мне помочь! — радостно крикнул он Моку, сидевшему за его столом и курившему толстую сигару.

— Спокойно, Анвальдт, все это неправда. Лея Фридлендер жива. — Крепкая рука с черными волосками похлопывала его по плечу. — Не беспокойся, мы распутаем это дело.

Анвальдт взглянул на стул, на котором минуту назад сидел Мок. Сейчас там сидел кельнер и с улыбкой смотрел на него.

— Хорошо, что вы проснулись. Мне было бы неприятно вышвыривать клиента, который дает такие чаевые. Вам извозчика заказать или такси?

Бреслау, суббота 14 июля 1934 года, восемь утра

Утреннее солнце очерчивало римский профиль барона фон дер Мальтена и волну черных волос Эберхарда Мока. Они сидели в саду барона и пили ароматный кофе.

— Как доехал?

— Спасибо, хорошо. Единственно, немножко тревожился из-за высокой скорости и усталости твоего шофера.

— О, Герман — железный человек. Прочел рапорт Анвальдта?

— Да. Очень точный. Хорошо, что ты сразу переслал мне его.

— Он писал его весь вчерашний день. Говорит, что ему лучше всего работается с перепоя.

— Он что, правда напился?

— К сожалению. У Орлиха около оперетки. Скажи, Эберхард, что ты намереваешься делать? Каковы твои дальнейшие планы?

— Собираюсь заняться Маасом и фон Кёпперлингом. — Мок выпустил большой клуб дыма. — Они приведут меня к тому турку.

— А что общего между ним и Маасом?

— Понимаешь, Оливер, барон фон Кёпперлинг купил Мааса красивыми псевдогимназисточками из заведения мадам Ле Гёф. Анвальдт совершенно прав: Маас слишком умен, чтобы не понимать, что имеет дело с дщерями Коринфа, но, с другой стороны, слишком эгоцентричен, чтобы принимать это к сведению. Как мне представляется, это тип профессора Андре. С какой целью барон подкупил его? Вот это мы и узнаем. А потом я прижму барона. Убежден, что он подаст мне этого турка на блюдечке. Анвальдт ничего больше не добьется. Во-первых, он плохо знает Бреслау, а кроме того, сильно напуган. Теперь в акцию вступаю я.

— Каким же образом ты заставишь их говорить?

— Оливер, ради бога… Позволь мне не раскрывать свои методы. А вот и Анвальдт… Здравствуйте! Выглядите вы не очень. Что, свалились в соляную кислоту?

— Были мелкие неприятности, — ответил Анвальдт, приветствуя сидящих легким поклоном.

Мок, дружески обняв его, сказал:

— Можете не бояться. Гестапо к вам больше не сунется. Я только что все уладил.

«Да, отменно уладил, — подумал барон, протягивая узкую руку Анвальдту. — Не хотел бы я оказаться в шкуре этого Форстнера».

— Благодарю вас, — просипел Анвальдт. Обычно на третий день после перепоя у него прекращались соматические боли, но наступала сильная депрессия. Так было бы и сейчас, если бы не появился Эберхард Мок. Вид этого человека в светлом костюме безукоризненного кроя успокаивающе подействовал на Анвальдта. Он удрученно взглянул на Мока, и впервые в жизни у него появилось чувство, что кто-то о нем заботится. — Простите. Я напился. И у меня нет никаких оправданий.

— Вы правы. Ничто вас не может оправдать. И если вы еще раз напьетесь, я прекращаю сотрудничество с вами, и вы возвращаетесь в Берлин. А комиссар фон Грапперсдорф вряд ли примет вас там с распростертыми объятиями. — Мок строго смотрел на понурившегося Анвальдта и неожиданно приобнял его за плечи: — Но вы больше не напьетесь. У вас попросту не будет для этого причин. Я возвратился из Цоппота и буду следить за вами. Как-никак мы вместе ведем это расследование. Господин барон, — он повернулся к фон дер Мальтену, который с определенным неудовольствием наблюдал за этой сценой, — вы позволите нам откланяться? Я договорился о встрече с директором университетской библиотеки доктором Гарткером.

Бреслау, того же 14 июля 1934 года, девять утра