Приграничное владение

Те, кто позлее, посильнее, да помоложе выхватывали лучшие куски, отталкивая в сторону более слабых и старых своих сокамерников. Там их супцом горячим не кормили, да и пили они вонючую воду, протекающую прямо по каменному желобу посреди ямы и спать им приходилось на скудной подстилке из полуистлевшей соломы, прямо на грязном каменном полу. Так что нынешнее его содержание еще прямо таки аристократическое, впрочем, как ему и положено по статусу. Интересно, долго бы он протянул в одной яме с десятком головорезов, без своего магического дара? Так что не будем стонать да жаловаться, не все еще так плохо, как могло бы быть при самом худшем раскладе. Впрочем, при самом худшем раскладе он был бы уже мертв. А пока он, выздоравливающий мужчина в самом расцвете лет, еще и пожравший перед сном от пуза, так что грех жаловаться, что давно волосы не мыты или тело от впитавшегося пота почесывается. Слава святому кругу жив, а там дадут древние и новые боги, так и в их городок приедет ярмарка.

С такими успокаивающими мыслями лэр опять задремал и даже не услышал, как ранним утром к нему вошел тот самый козлобородый. В этот раз одет он был не в бесформенную хламиду с надвинутым на глаза капюшоном, а в строгий темный костюм, правда, черная полумаска на всякий случай скрывала лицо.

Свет в подвале он не зажигал, на этот раз довольствуясь дежурным освещением, а подойдя к прутьям решетки, включил фонарик на своем айфоне и внимательно осмотрел саму решетку и спящего пленника. Послушал его равномерное сопение выздоравливающего человека, уже без стонов от боли, он удовлетворенно кивнул. Посмотрел на пустую миску, стоящую на табуретке, с лежащей в ней белой пластиковой ложкой, проверил заперта ли решетка. Хотя был в этом уверен, но так – на автомате, как говорится, на всякий случай. Потом опять удовлетворенно кивнул, пригладил свои черные с сединой волосы и так же потихоньку вышел из подвала.

* * *

– Значит, Андрей, говоришь он по-русски не говорит, тебя совсем не понял? А о чем ты с ним поговорить хотел? Что спрашивал – раз, говоришь, что не понял? – задал невысокий вопрос присевшему на край табуретки молодому тюремщику, когда тот поднялся в комнату наверху.

– Так, это… – заелозил здоровяк. – Я ему и говорю – на, говорю, хавай! А он, что-то по своему пролопотал, но миску просунул под дверь и взял потом.

– Ага, ну хорошо. А чем кормил говоришь?

– Так, это… Супа капустного варил и себе и ему, на двоих, короче.

– А больше ничего не говорил? Ну, может, по-русски чего спрашивал, там слово какое или еще чего?

– Не, мастер! – Мелко и быстро замотал головой парень. – Ты же мне сказал, что заразный, я и не подходил близко. Супца ему ливанул и свалил сразу, – уверенно соврал Андрюша, преданно глядя в глаза козлобородого.

– Гм… ну, молодец, иди тогда. – показал тот ему на дверь. Потом, спохватившись, вытащил из кармана пухлое партмоне и, вынув, протянул ему пару тысячных бумажек. – Ах, да… вот тебе на продукты, ты себе покушать возьми и больного нашего покормить не забудь. Ты же утром еще не кормил его?

– Да я же только проснулся, рань такая. – раззявил рот в зевке Андрей и по детски потер кулачками глаза.

– Ну ты его корми, не забывай. И вечером тоже. Не пропей только все деньги разом. Я дня через три прилечу, проверю. Спрошу у нашего гостя, как ты его кормил. Ну все, иди! – махнул ему рукой козлобородый.

Сероглазый увалень посмотрел на выданные ему деньги и, не скрывая совершенно дурацкой улыбки, растянувшейся во весь рот, свернул и зажал их в кулаке. Правда, при этом бросая косые взгляды на присутствующую здесь же Ираиду. Потом, постояв пару мгновений и сообразив, что от него больше ничего не хотят и все цеу уже выданы, метнулся за дверь.

– Зря ты ему два косаря отвалил, он же теперь каждый день будет, не просыхая, свою паленку глушить. – скривилась Ираида, глядя на закрывшуюся за пареньком дверь.

– Да пусть бухает, меньше вопросов будет задавать. Да и пожрать он любит, поэтому пьян-не-пьян, а всегда себе что нибудь в своей каморке сварит. В отличие от некоторых. – Глянул он на рыжеволосую подругу.

– Ой, Гера, вот только не надо мне нравоучений. Я тоже готовлю, не часто просто. Денег мне лучше оставь.

Человек в темном дорогом костюме вздохнул на показ и вынул из портмоне две пятитысячные купюры и протянул рыжеволосой подруге.

– Блин, Гера, ну я где такое тут разменяю! – сказала ведьма и тут же выхватила протянутые купюры.

– Не надо, так обратно давай! Все одно тоже на вино изведешь.

– Ага, щазз! – Усмехнулась рыжеволосая. – Дай еще пару бумажек, в город съезжу, в кафе схожу, развеюсь, может в кино потом. Сижу тут неделями, никуда не выхожу. А ты знаешь, только такси туда-обратно в тысячу вылезет.

– Ох, Ираида, нет чтобы самой хорошо готовить всегда, так ты в кафе едешь. И сильно на вино не налегай, а то знаю я тебя пьяную, выпьешь и сцепишься с кем, начнешь скандалить опять, к официантам цепляться. – Недовольно пробурчал козлобородый, но все же выдал ей еще денег.