Приют для души

Ей было все равно на ориентацию, и она и дружила со всеми. И работала, тем более травести-шоу были в моде и деньги приносили неплохие. С детиной она теперь периодически пила кофе или ходила по магазинам. Надо признать, что он не всегда был эпатажным и одевался, как простой парень — джинсы, куртка и ботинки. Ну, разве что глаза подкрашивал. И был ужасно обидчивым, действительно как ребенок. Причем каждый раз, обижаясь на ее колкие высказывания: «… не понимаю, педики детей завести не могут, а плодятся как кролики», — детина бросался на защиту своих интересов со своей козырной фразой: «А ты… ты вообще с бородатыми хачиками везде ходишь!»

«Они вообще-то, Чемпионы России», — напоминала она со смехом детине.

«Ну и что? А я — звезда!» — и это тоже было правдой, детина был трудолюбив и, давая по десять концертов в день, разъезжал по разным городам, и даже заслужил себе звание «Мисс Травести России».

Но Чемпионы России по борьбе Мисс Травести России не полюбили, поэтому, иногда столкнувшись в городе, будучи на одной из сторон, она пыталась со смехом их развести.

Глава 34

— Мы сами все организуем, ты только приезжай… — уговаривали ее друзья, — ну зачем тебе дома в свой день рождения сидеть?

Праздники она не любила, хоть и занималась их организацией. А уж в свой день рождения, вообще не хотелось из дома выходить. Да и что здесь отмечать, что уже самый дальний рубеж переступила?

В детстве она корила родителей, что те при наличии двух детей, в рестораны ходили. Она даже помнила, как однажды им сказала: «Да вы уже старые, что вы все по ресторанам ходите». Родителям было по 27 лет. А ей теперь почти сорок, и она в ресторанах и клубах практически живет.

И вот теперь хотелось забраться под одеяло, чтобы незаметно прошел этот день. Этот рубеж, за которым она выходит на финишную прямую к старости. И даже, ловя на себе восхищенные взгляды мужчин, и завистливые — женщин, и зная, что больше 25 ей никто никогда не даст, спасибо матушке-природе, даже будучи уверенной в своей неотразимости, она слышала внутренний голос, который постоянно напоминал ей о возрасте.

Что уж говорить, за модными тряпками, машинами, молодым мужчиной и тусовками, за сияющими глазами и ослепительной улыбкой, все равно ей было не спрятаться от этого голоса. И каждый день рождения, этот голос становился все настойчивее, все пытался воззвать к какой-то несуществующей в ней серьезности, все пугал ее цифрами. С каждым годом голос становился громче и почти кричал, что жизнь не просто идет, она летит, как мгновение.

— Не хочу я никаких праздников. Буду дома сидеть, смотреть кино.

— С ума сошла! Дома она будет сидеть, в восемь вечера, чтобы в «Парке»[34]

была! — спорить с друзьями бесполезно.

К вечеру настроение совсем упало на ноль. Какой-то невеселый день выдался, вернее, внешне было все отлично, но голос внутри заглушил все телефонные поздравления и постоянно нашептывал: «…представь, у некоторых в твоем возрасте внуки уже»…

Она ехала по Суворовскому, размышляя, как быстро пронеслись эти года. «Ну и что, я все равно звезда. А учесть, сколько пережила, так мне не почти сорок, а все сто сейчас. И жизнь у меня отличная, фигня это все, про возраст» — она тряхнула головой и посмотрела в зеркало. Внутреннему голосу ничего не сталось, как замолчать. В зеркале отражалась счастливая и удачная жизнь.

Она погладила кожу пассажирского сиденья. Опять не удержались, и купила себе на день рождения новенький спортивный автомобиль. «Неважно, сколько мне лет, важно как я себя чувствую, главное, что живу, и каждый день по максимуму» — она почти всегда была довольна собой.

Что-то темное мелькнуло, и она вдавила тормоз. В следующий момент почувствовала, как на машину что-то упало, и сработала подушка безопасности.

«Черт, что это было?» — она высвободилась от ремня и подушки и вышла из машины. Снег валил хлопьями, фонарей на этом отрезке не было, она пыталась разглядеть что-нибудь при слабом свете из окон домов, фары освещали пустую улицу. Лобовое стекло как будто вмялось вовнутрь, и все было в чем-то темном, бампер и капот машины напоминали гармошку. Сзади в нее врезался какой-то «японец». «Твою мать! Что это было?» — она озиралась по сторонам.

Из «японца» выбежал мужчина, у него тоже сработала подушка. «Ты че так тормозишь! Охренела совсем!» Она не ответила, только показала рукой на тротуар. Мужик прервал поток ругательств. У кованого забора лежала скрючившаяся фигура. «Блин… это что… откуда…?» Она сама не поняла, откуда эта фигура взялась.

Начали останавливаться машины, с остановки бежали люди. Она как окаменела. «…с ума сойти…. день рождения…. меня же посадят». «Напокупали дорогих тачек, а ездить не умеют, убила мужика!» — зашлась в крике какая-то баба.

Стряхнув оцепенение, она начала звонить друзьям в ресторан. Через двадцать минут народу уже было, не протолкнуться. Она так и стояла возле своей машины, не двигаясь. В легких туфлях и пальто, на февральском ветру, она как примерзла и ничего не чувствовала.