Приют миражей

Мало этого, так один из поставщиков, с которым Иванников легко и быстро сошелся, оказался приятелем нового Ксюшкиного родственника. Родственник этот был мужем Ксюшиной золовки. Что такое золовка, Иванников представлял слабо, но приятель-поставщик ему объяснил.

Они отмечали удачную сделку, хорошо посидели в дорогом ресторане, вызвали по случаю принятия спиртных напитков такси, и у Иванникова были все основания считать тот день и вечер исключительно удачными.

Он уже залез на заднее сиденье прибывшей по вызову машины, но приятель замешкался и вдруг оказался рядом с двумя молодыми парами. Слова до Иванникова не долетали, но жесты красноречиво говорили о том, что тот встретил давних и хороших знакомых.

Потом он с нетрезвой словоохотливостью долго объяснял, что встретил старого друга, которого сто лет не видел, рассказывал о нем и удивлялся неожиданной встрече. Иванникову было наплевать на друзей партнера, но он молчал. Он как будто потерял дар речи.

Ты представляешь, говорил приятель, Мишка с Гулей когда поженились, Гулю ее семья отвергла. Даже на свадьбе никого из родственников не было, Мишкина мама тогда даже плакала. А я ее утешал, я Мишку с детсада знаю. Вот Средневековье, блин.

Потом приятель сообщил, что отношения в семье, видимо, налаживаются, поскольку вторая пара, оказавшаяся вместе с его друзьями – Гулькин брат с женой. Брат вроде ничего, нормальный. Про вторую девушку партнер не сказал ни слова, и Иванников был за это ему благодарен. Вторая девушка была Ксюша.

Потом ту же историю о новых родственниках дочери Иванникову рассказала Ксюшина мама. Она еще удивлялась, как тесен мир – сестра Ксюшиного мужа узнала на фотографии ее трагически погибшую подругу. Марина, как выяснилось, была родственницей зятя, Руслана.

Иванников кивал: мол, удивительное совпадение.

Ему до смерти хотелось никогда не видеть Ксюшу и ничего о ней не знать. Абсолютно ничего, как будто ее нет. Умерла.

А еще лучше, если бы умерла девушка с редким именем Гуля. Девушка, которая не сделала ему ничего плохого, но являлась источником постоянной опасности.

Совсем недавно он в очередной раз встретил Ксюшину мать, и та опять принялась рассказывать ему о дочери, о том, что у нее тяжело болеет свекор. Зачем-то упомянула, что Ксюшин свекор помирился с дочерью, до чего Иванникову уж точно дела не было, и долго рассуждала о том, как хрупка человеческая жизнь и как нужно беречь и ценить близких людей. Он терпеливо соглашался.

Простившись с женщиной, он отметил, что на похороны свекра Ксюша наверняка приедет, но ему и в голову не пришло, что он встретит ее на улице и пойдет за ней, словно привязанный невидимой цепью пес.

Иванников сунул неподписанные документы в сумку, запер квартиру и, ожидая лифта, услышал, как открылась соседская дверь.

– Здравствуйте, – улыбнулась Татьяна.

– Привет, – кивнул он, пропуская ее в подошедший лифт. – На работу?

– В аптеку, я на больничном.

– А Вася один остался? – удивился он. – Я не спешу, могу с ним посидеть.

– Вася с мамой.

От нее исходила привычная робкая волна радости, он прилежно старался эту радость не замечать. Она радовалась, что увидела его, и Иванников это знал.

– Поправляйтесь, – кивнул он, отпирая машину.

Выезжая из двора, он обогнал соседку, старательно глядя прямо перед собой.

Ему было о чем подумать, каждый новый день грозил обернуться неотвратимой бедой, и следовало спешить.

Лучшим местом для выполнения его плана была промзона, где жертва проходила вдоль забора к метро. Место удобное, почти безлюдное, вдоль узкой дорожки сплошные заросли кустарников, затащить туда тело ничего не стоит.

Он выполнит свое дело и тогда сможет жить дальше.

Смена выдалась обычная, не слишком спокойная и не слишком напряженная. Было несколько аварийных отключений, но не опасных, потребители не пострадали.

– Диспетчер Рахманова, – отвечала на звонки Саша и сама звонила: – Диспетчер Рахманова…

Она боялась, что все начнут спрашивать про Борю, но никто расспросами ее не донимал. Конечно, коллеги охали, ахали, но, кажется, Борин уход со смены остался без последствий.

– Кошмар, что творится! – возмущались коллеги. – Ужас! Как в девяностые. На улицу страшно выйти…

– Кошмар, – соглашалась Саша.

– Хоть бы нашли этих подонков…

В обед позвонил отец.

– Получил я для тебя данные, – недовольно произнес он в трубку.

– Спасибо, пап, – обрадовалась Саша.

– Значит, так. В московской квартире прописана семья. Сидякины Василий Григорьевич, сорока пяти лет, Татьяна Борисовна, сорока лет, и Николай Васильевич. Николаю Васильевичу восемнадцать. Вас он интересует, насколько я понимаю?

– Он.

– Молодой человек ни в чем предосудительном не замечен. Приводов в полицию не имеет. Хотя твоей подруге я спокойно спать бы не посоветовал, отсутствие приводов еще ни о чем не говорит.

– Конечно. Спасибо, пап. А про дом узнал?

– Узнал. Недвижимость принадлежит некой Сидякиной Ольге Григорьевне.

– Тетке, – предположила Саша.

– Похоже.

– Спасибо, пап. Ты нам очень помог.

Собственно, Саша чего-то похожего ожидала, отец только подтвердил ее подозрения.