Приходи, следуй за Мною. Беседы по притчам Иисуса. Том 4

Он сказал: «Это мое тело». Тело есть земля, тело есть хлеб, тело есть пища; тело не может быть чем-то другим. Вы едите, и пища трансформируется в тело. Потом вы умираете, и тело ваше покоится в земле. Оно становится землей, а потом снова поднимается во фрукты, в деревья, в пшеницу, в тысячу других вещей, которые вы снова можете есть. Тело есть пища. Иисус дает это прекрасное символическое откровение, свое последнее откровение. «Возьмите этот хлеб; это мое тело, которое отдается вам; я отдаю его вам». Символически он говорит: «Скоро я отдам вам свое тело, чтобы вы могли осознать то, что находится вне тела. Скоро тело будет распято, но помните — я вне тела. И все, что я сказал вам, все, что я прожил с вами, пусть будет вашей пищей: хорошо усвоенной, трансформированной в вашу собственную кровь, в ваши собственные кости, в вашу жизненную силу. Не допускайте, чтобы я оставался только в вашем уме. Позвольте мне далеко углубиться в ваше тело, чтобы я мог стать частью вас».

Это нужно понимать. Я что-то говорю вам - это может иметь два типа возможных последствий для вас. Прежде всего, все это может остаться в уме: вы можете стать более знающим, вы можете стать раввином, пандитом, ученым мужем. Не это имелось в виду; вы все неправильно поняли. Позвольте всему этому далеко углубиться в долины вашего тела. Пусть это станет вашей кровью, пусть оно циркулирует, пусть оно станет вашими костями, пусть оно станет вашим дыханием, пусть оно станет вашей жизненной силой, посредством которой вы могли бы жить. Это становится вашей жизнью. Это не означает какого-то прибавления к вашей информации; это прибавление к вашему существу. Позвольте мне быть частью вашего существа, а не частью ваших знаний. Ешьте меня, пейте меня, поглощайте меня, усваивайте меня.

И Иисус говорит: сие есть Тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание - и продолжайте делать это в память обо мне. Продолжайте поглощать меня всеми глубинами своего существа.

Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть новый завет в Моей Крови, которая за вас проливается.

То же самое он делает и с вином, с красным вином. Он говорит: сия чаша есть новый завет в Моей Крови.

Вы слышали о заветах, о словесных заветах, но завет в крови? Вы слышали о заветах, написанных чернилами, но кровью? Что имеет в виду Иисус? Он имеет в виду: пока я не стану вашей жизнью подобно вашей крови, тщетным будет мое пребывание с вами, тщетным и бесполезным будет ваше пребывание со мной. Это будет пустой тратой времени. Позвольте мне стать вашей жизнью. Позвольте мне глубоко войти в вас, чтобы я не был отдельным от вас, чтобы я стал самим вашим сердцем, чтобы я мог биться внутри вас.

Пока Учитель не станет самим вашим сердцем, вы еще не ученик. Вы можете быть студентом, но вы не ученик. Вы можете учиться у него, но вы не приобретаете самое существенное.

В этот последний вечер Иисус говорил не много, но все, что он сказал, таит в себе огромное значение. В безмолвии, должно быть, происходило гораздо большее. Просто его присутствие, сама его близость к распятию и смерти - многое должно было случиться, многое, должно быть, случилось, многое, должно быть, было передано посредством молчания.

Я расскажу вам одну историю. Святому Людовику, королю Франции, рассказали о высокой репутации, которую заслужил в глазах людей один мистик. Мистика звали брат Игидио. Король так много слышал о нем, что он прибыл в те горы, где жил этот мистик. Король прибыл к нему как простой пилигрим, потому что когда вы приходите к мистику, вы делаете это не как король. Когда вы идете к мистику, вы делаете это как нищий. Вы идете к нему с сердцем, похожим на чашу для подаяний. Если вы идете как король, вы упустите, потому что само эго, тень, будет падать между вами и мистиком.

Он пришел к мистику как простой пилигрим, постучал в калитку и попросил разрешения повидаться с ним. Привратник пришел к мистику и сказал, что его желает видеть какой-то незнакомец. Опьяненный радостью, мистик поспешил из своей кельи к воротам, и они крепко обнялись, приветствуя друг друга священным поцелуем. Они пали друг перед другом, как если бы они были старыми друзьями, они оказывали друг другу знаки преданной любви, но никто из них не сказал ни слова. Они оставались в таком состоянии до самого момента расставания.

Но когда другие братья узнали, что незнакомец был никем иным, как самим королем Франции, они были возмущены и сказали Игидио: «Как ты мог быть настолько глупым, чтобы ничего не сказать великому королю, пришедшему проведать и послушать тебя?»

«Мои дорогие братья, - ответил он, - не удивляйтесь, что ни он, ни я ничего не сказали друг другу, поскольку, когда мы обнялись, его сердце было открыто для меня, а мое - для него, и нам все было видно в зеркале вечности. Безмолвие сказало все, что можно было сказать, и даже то, чего сказать нельзя было».