Приключение с большим пальцем инженера

«Некоторое время назад я приобрел небольшой участок – совсем небольшой – в десяти милях от Ридинга. Мне улыбнулась удача – в одном из моих полей я обнаружил залежь валяльной глины. При исследовании, однако, выяснилось, что залежь эта невелика и представляет собой перемычку между двумя куда более значительными справа и слева, причем обе находятся на полях моих соседей. Эти добрые люди даже не подозревают, что их земля прячет клад, подобный золотоносной жиле. Естественно, в моих интересах было купить их землю, прежде чем они догадаются о ее настоящей цене, но, к несчастью, у меня не было капитала для этого. Я, однако, посвятил в секрет нескольких моих друзей, и они предложили, чтобы мы тайно разработали нашу залежь и таким образом получили бы деньги, чтобы купить соседние поля. Мы так и поступили и установили гидравлический пресс для ускорения дела. Пресс этот, как я уже объяснил, сломался, и нам нужен ваш совет. Однако мы всячески оберегаем наш секрет, а стоит стать известным, что в наш домик приезжают инженеры-гидравлики, начнутся расспросы, а затем, если факты станут известными, мы лишимся всякой надежды на приобретение этих полей и на осуществление наших планов. Вот почему я взял с вас обещание, что ни одна живая душа не узнает о вашей поездке в Эйфорд в эту ночь. Надеюсь, я все объяснил ясно?»

«Вполне, – сказал я. – Кроме одного: зачем вообще вам понадобился гидравлический пресс? Ведь валяльную глину, если не ошибаюсь, просто выкапывают в карьере».

«А! – сказал он небрежно. – Мы прессуем глину в кирпичи, чтобы ее нельзя было бы узнать при перевозке. Но это неважно. Теперь я открыл вам все наши секреты, мистер Хэзерли, доказав, насколько я вам доверяю. – При этих словах он встал. – Итак, жду вас в Эйфорде в одиннадцать пятнадцать».

«Непременно буду там».

«И ни слова никому».

Напоследок он вперил в меня еще один долгий вопрошающий взгляд, затем, стиснув мою руку в холодном липком пожатии, торопливо вышел.

Ну, когда я обдумал все это не торопясь, то, как, наверное, вы оба понимаете, заказ этот вызвал у меня большое недоумение. С одной стороны, я, конечно, был рад, так как плата по меньшей мере в десять раз превосходила сумму, какую запросил бы я сам, а к тому же заказ этот мог привести к другим. С другой стороны, лицо и манера держаться моего нанимателя произвели на меня самое неприятное впечатление, и мне представилось, что его ссылка на валяльную глину не объясняет толком, почему я должен поехать в полночь, а также и его отчаянную тревогу, как бы я не проговорился кому-нибудь о моей ночной поездке. Однако я отбросил все мои страхи, плотно поужинал, отправился на Паддингтонский вокзал, ни на йоту не нарушив наложенный на меня обет молчания.

В Ридинге мне нужно было не только сменить поезд, но отправиться с другого вокзала. Однако я успел на последний поезд в Эйфорд и после одиннадцати сошел на маленькой, тускло освещенной станции. Больше никто с поезда не сошел, а на платформе не было никого, кроме сонного носильщика с фонарем. Однако когда я вышел за калитку, то увидел, что мой утренний знакомец ждет в тени по ту ее сторону. Не говоря ни слова, он ухватил меня за локоть и потащил к карете с открытой дверцей. Он поднял стекла в обеих дверцах, постучал по стенке, и мы покатили вперед со всей быстротой, на какую была способна лошадь.

– Одна лошадь? – перебил Холмс.

– Да, только одна.

– А масть вы заметили?

– Да. Я разглядел ее в свете бокового фонаря, когда влезал в карету. Гнедая.

– Вид усталый или свежий?

– Совершенно свежий, шерсть так и лоснилась.

– Благодарю вас. Простите, что перебил. Прошу, продолжите ваш чрезвычайно интересный рассказ.

– Ну, так мы покатили вперед и ехали по меньшей мере около часа. Полковник Лизандер Старк упомянул, что ехать надо будет миль семь, но, судя по быстроте, с какой мы ехали, и по времени, которого это потребовало, расстояние было ближе к двенадцати милям. Все это время он сидел рядом со мной и молчал, и я замечал всякий раз, когда косился на него, что он просто сверлит меня взглядом. Деревенские дороги в этих краях, видимо, довольно скверные, так как нас жутко трясло и раскачивало. Я поглядывал на окна, пытаясь увидеть, где мы едем, но стекла были матовые, и я ничего не видел, если не считать смутного света фонарей изредка. Порой я пытался завязать разговор, чтобы облегчить монотонность езды, но полковник отвечал лишь «да» или «нет», и мне оставалось только замолчать. Наконец, однако, тряска прекратилась, колеса покатили по гладко утрамбованному гравию подъездной дороги, и карета остановилась. Полковник Лизандер Старк выпрыгнул наружу и, едва я вылез следом за ним, увлек меня на крыльцо, зиявшее открытой дверью. Мы, так сказать, вышли из кареты прямо в прихожую, и я даже не успел взглянуть на фасад дома. Едва я переступил порог, как дверь захлопнулась за нами, и я с трудом расслышал стук колес уезжающей кареты.