Приключение в Сьерра-Леоне

Ничего не скажешь, он был хладнокровен... Билл Ходжес спокойно подошел к ванне и погрузил дуло своей винтовки в пену, примерно в том месте, где находился живот ливанца.

— Повежливей, или я оторву тебе яйца...

Африканка, вскрикнув, встала, и Малко осторожно оттеснил ее в угол комнаты, после чего подошел к Кариму Лабаки.

— Господин Лабаки, — сказал он, — я пришел по конкретному делу. Мне нужны два террориста, которых вы приютили.

— Убирайтесь вон! — взорвался ливанец. — Я не знаю, как вы сюда вошли, но если вы не уйдете, я знаю, как вы покинете этот дом. Мертвыми.

Лицо его было искажено яростью. Он наполовину вылез из ванны, демонстрируя мускулистое раскормленное тело с повисшей на пучках черной шерсти пеной. Его маленькие черные глазки перебегали с Малко на Билла Ходжеса с невыразимой ненавистью. По крайней мере, равной той, какую испытывал к нему ирландец. Тот наклонился вперед.

— Засранец, — сказал он, — затраханный араб. Это я тебя сейчас прикончу. Ты помнишь Ясиру? Теперь ее трахаю я. А Сэти? Малышку, которую ты приказал убить? Я сверну тебе голову.

Он брызгал слюной. Малко понял, что он уже себя не контролирует. И что может убить ливанца. Тот тоже осознал это и повернул голову к Малко:

— Ваш приятель спятил. Успокойте его. Я не понимаю, о чем он говорит.

Голос его стал похож на карканье. Он испугался. По-настоящему. Часто сталкиваясь с насилием, он умел распознавать его... Малко схватил ствол оружия и отвел его в сторону.

— Нам надо поговорить, господин Лабаки. Пойдемте в ваш кабинет.

Под ненавидящим взглядом Билла ливанец вылез из ванны и завернулся в белый купальный халат с вышитой золотыми нитками монограммой. Вторая дверь вела в его комнату, неслыханно роскошную. Белоснежное ворсистое покрытие создавало отличный фон для великолепной широченной кровати с пологом, обтянутой сиреневым шелком. На всем стояло клеймо: Клод Даль. В углу друг на друге стояли телевизоры «Акай» и видеомагнитофоны. Плюс еще радиопередатчик. Толстое покрытие, на котором были разбросаны коврики, заглушало звук шагов... Малко закрыл дверь на ключ. Все двери были из железного дерева, взломать их было невозможно.

Они прошли в великолепный кабинет. Повсюду деревянные панели и большое, от пола до потолка, окно с видом на холмы и бухту Фритауна. Медные лампы напоминали о Ливане, везде висели фотографии, на которых был снят Лабаки со всеми важными персонами Сьерра-Леоне. Еще одна фотография с Набилем Берри, шиитским лидером «Амаль».

— Смотрите! — закричал ирландец.

Он потрясал фотографией Хомейни, пожимавшего руку Кариму Лабаки, казавшемуся маленьким рядом с ним.

— Дрянь!

Он бросил фотографию на пол и стал топтать ее под звон разбитого стекла. Карим Лабаки не пошевелился. Зазвонил телефон, он снял трубку, послушал несколько секунд и снова положил ее. После чего он повернулся к Малко.

— Это мои охранники. Они слишком поздно пришли в себя, и я их накажу. Теперь мне известно, как вы сюда попали. Но вот выйти вам будет не так-то просто. Для вас было бы лучше сложить оружие и сдаться... Мы сможем договориться...

Прежде чем Малко ответил, Билл Ходжес с безумными глазами шагнул к Лабаки...

— Для тебя, дрянь, выхода нет...

Карим Лабаки повернулся к Малко.

— Я бы хотел вам кое-что показать.

— Давайте, — сказал Малко, продолжая держать его на прицеле.

Ливанец взял с бюро ключ и направился к одной из деревянных панелей. Он отодвинул ее, и за ней обнаружился огромный сейф. Он легко открыл его, не давая заглянуть внутрь. Затем очень спокойно сообщил:

— У меня здесь больше двух миллионов долларов. И бриллианты, которые стоят в три раза дороже. Берите это и уходите.

В этот момент раздались сильные удары в дверь и чей-то голос крикнул:

— Господин Лабаки, отдел уголовного розыска предупрежден! Они сейчас приедут.

В глазах ливанца мелькнула радость, но это было его единственной реакцией. Билл Ходжес, в нерешительности, больше не двигался. Малко почувствовал, что ситуация меняется не в его пользу. Он пришел не для того, чтобы совершить ограбление, а чтобы захватить террористов. Он чувствовал, что ливанец воспрял духом и старается выиграть время. Самое большее через полчаса резиденция будет окружена, и Малко окажется в безвыходном положении.

Карим Лабаки настаивал нарочито тихим голосом:

— Берите эти доллары и убирайтесь. Я вас провожу к выходу. Это досадное недоразумение... Я не знаю никаких террористов.

Малко шагнул к сейфу и положил руку на тяжелую дверцу. Черты лица Карима Лабаки незаметно разгладились.

— Вы умный человек, — сказал он.

В Ливане с помощью денег можно было урегулировать любой конфликт... Умирают только дураки. Малко пристально посмотрел на него своими золотистыми глазами, холодными, как смерть, и изо всех сил захлопнул дверцу.

Прищемив ливанцу руку.

Глава 17

От вопля ливанца задрожали стекла. Дверца сейфа весила, должно быть, килограммов двести. Правая рука была зажата между стальными створками; задыхаясь от боли, он осторожно потянул дверцу левой рукой и высвободил другую руку. Его взгляд упал на раздавленные пальцы, уже начавшие распухать.