Приключение взрослых

— Здравствуй! — Саша перевел дыхание.

— Весна?!

— Весна…

— Пошли?!

Саша нерешительно оглянулся на школу:

— Ты понимаешь, я забыл — у меня сейчас будет контрольная.

— Ну ладно! — весело сказал Костя.

— По физике.

— Тогда я пошел один!

Стая грачей сидела теперь на деревьях, оглашая весь двор гортанными криками.

Саша изо всех сил подкинул портфель высоко в воздух.

Усталые птицы продолжали тяжело покачиваться на ветках.

Портфель шлепнулся в мокрый снег.

— Зачем? — засмеялся Костя, поднимая портфель.

— Не знаю, — сказал Саша и тоже засмеялся. — Ну?! Куда же мы идем?

— В открытое море приключений!

…Морозный, круглый, солнечный мой день…

День в самом деле был головокружительный, как само весеннее солнце…

Гудели ноги. И обнаружилось, что Москва действительно стоит на семи холмах. И она вся полна людьми. И зверьем. И голубое небо над городом — в кружащихся стаях. И толпящиеся в Зоопарке возле узкого бассейна пингвины жутко похожи на людей…

— Костя! Какого цвета зебра?

— Отстань!

— А все-таки?

— Ясно какого. Белая, конечно. С черными полосками. А что?

— Да так… — Под ногами стеклянно похрустывали разбитые сосульки.

Предвечернее небо уже сплошь затянулось грязным покровом облачности.

Сегодня там, в открытом вольере Зоопарка, Саша определенно видел розовую зебру. С черными полосками. Наверное, просто так падал свет. Или зебра на самом деле розовая, и никто этого до сих пор не замечал.

Со дворов, еще полных снега, взвизгнув полозьями по тротуару, выезжали санки с мальчишками.

Подмораживало.

…Розовая зебра.

Был тот томительный час светлого еще дня, когда вот-вот, сперва в окнах, а потом и на улицах должны зажечься огни, а они все не зажигаются.

Костя был грустен, что-то говорил о вокзалах.

— Давно не слышал стука колес.

— Сядем на электричку, доедем хоть до Одинцова, — предложил Саша.

— Что — Одинцово? Люди ездят в Париж, в Лондон…

Густеющий сумрак пустынных улиц и переулков внезапно стал заполняться людьми. Они обгоняли Сашу и Костю, шли навстречу.

Из высокого здания с длинным козырьком над подъездом один за другим сбегали по ступенькам, пряча пропуска, Новые вереницы людей.

Взревели и промчались несколько мотоциклов.

Большинство прохожих стремительно шли в одном направлении — на площадь Белорусского вокзала, к метро, к электричкам.

Захлестнутые этим потоком, Саша и Костя невольно ускорили шаг.

Их вынесло на площадь, но и тут кружил водоворот людей, закончивших рабочий день.

Зажглись фонари.

Казалось, сейчас во всем городе, кроме Саши и Кости, нет ни одного просто так идущего человека.

— Сашка! Киселев!

Саша оглянулся и увидел Леньку Федосеева — парня со своего двора.

— Привет! Ты что тут делаешь? — обрадовался Саша.

— Со смены иду!

— Так ты тут работаешь?

— Ну да.

— Ну, что? Здорово?

— Нормально. Я побежал, а то меня ждут.

— Светка, что ли?

— Не твое дело!

И Ленька канул в толпе, лишь на секунду мелькнула его шапка с длинным козырьком.

Две цыганки стояли посреди тротуара, предлагая каждому прохожему погадать. Но что-то никто не хотел узнать свое прошлое, настоящее и будущее. А может быть, все и так знали?

— Сашка! Ты где? — Костя виднелся уже возле входа в метро.

Саша протолкался к нему.

— Понимаешь, соседа встретил. Работает здесь. Хороший парень.

— А я уже собирался домой ехать.

— Нам же в гостиницу надо!

— В какую гостиницу? Ах да! Да на черта ему твой рубль?!

— Привет! Ты ведь сам обещал! Я достал рубль… Целый день таскаю в портфеле тяжеленный альбом…

— Какой альбом?

— Вот! Отец придумал, чтоб все было красиво.

— Ого! Ну ладно, поехали.

В широких дверях гостиницы «Москва» клокотал людской водоворот.

— А вам куда? — оглянулся швейцар на Костю и Сашу.

— В четыреста седьмой, — поспешно ответил Саша.

Костя был уже в вестибюле.

В кабину лифта набилось полно народу. Какой-то человек с белой прядью в черных волосах уставил невидящий взор прямо на Сашу, Черты его усталого лица, казалось, были знакомы…

Поймав на себе изучающий взгляд, человек вдруг улыбнулся, и Сашу обдала жаркая волна — это был Райкин! Саша опустил глаза, стараясь не смотреть на знаменитого артиста. Наверное, и так надоели ему все на свете. Пялятся и пялятся.

Выйдя из лифта, Саша нетерпеливо набросился на Костю:

— Видал?

— Кого? Райкина, что ли?

— Ну да!

— Ну и что?

Саша огляделся.

Посреди просторного холла четвертого этажа на столе, окруженном черными креслами с высокими спинками, стояла гигантская синяя с белым ваза…

Музейно золотясь массивными рамами, висели по стенам копии знакомых картин Левитана.

Обходя вслед за Костей квадратную колонну зеленого мрамора, он едва не задел белую скульптуру полунагой девушки…

— Вам куда?

Сбоку, из-за высокой конторки, привстала дежурная.

— В четыреста седьмой, — независимо бросил на ходу Костя.

Коридор уводил направо. Мягкий ковер скрадывал шум шагов. Таинственно вздрагивали под потолком лампы дневного света. По обе стороны коридора тянулись двери с поблескивающими в полутьме номерками.

Одна из дверей открылась, и оттуда вышел высокий негр в черном пальто с длинным, почти до полу, красным шарфом. Двое швейцаров следом несли чемоданы с наклейками.