Приключения 1979

Святая книга оказалась со шпионскими записями. На ее полях бисерным почерком сообщались данные, характеризующие высший и старший командный состав корпуса, с указанием фамилий, имен, домашних адресов, деловых и политических качеств, наклонностей. В молитвеннике значились наименования всех населенных пунктов и улиц, где располагались штабы соединений и частей корпуса, казармы, места укрытия боевой техники, складов с боеприпасами и горючим, даты поступления новых танков. Обыск продолжался. Ксендз как будто закостенел в кресле. И вдруг он встрепенулся. Мелко задребезжали стекла, потом, все больше ширясь и усиливаясь, комнату заполнил непонятный гул. Еще минута — и ночную тишину на десятки километров окрест нарушили первые разрывы авиабомб.

Буцько и Фыд показания давали обстоятельные. Оба они начали работать на немецкую разведку с первых дней вступления Красной Армии в западные области Украины. Буцько по приказанию руководства организации украинских националистов, а ксендз — после знакомства с майором абвера Линцем. С ним он встретился на рождественские праздники в 1939 году в Кракове, куда думал перебраться навсегда после прихода в его город Советов. Линц убедил святого отца не покидать насиженных мест — большевикам жить осталось недолго. Взвесив все «за» и «против», Фыд возвратился в свой город. За собранными данными к нему и Буцько дважды в год немецкая разведка присылала своего курьера.

Записывая показания Лоссберга, Сенько выделил для себя два момента. Задержанный все время упирал на то, что является сотрудником немецкой разведывательной службы — абвера. Об этой службе Сенько слышал. Но он считал, что абвер занимается только контрразведывательной работой в самих частях вермахта. А чтобы он вел разведывательную и другую подрывную деятельность за пределами Германии, батальонный комиссар осведомлен не был. Поэтому против слова «абвер» он вывел жирный вопросительный знак.

Обер-лейтенант утверждал, что вместе с ним в самолете находилась группа диверсантов, переодетых в форму военнослужащих Красной Армии. Все они из полка специального назначения «Бранденбург». Их задача — организация диверсий в районе, до которого отсюда 20—25 минут лету. Значит, 80 километров. И это лишь одна из многих групп, подготовленных для таких целей абвером (опять абвер!).

А Лоссберг не жалел слов, чтобы убедить чекиста в своей правдивости. Пережив еще одну бомбежку в камере, обер-лейтенант понял, что третьего налета он не выдержит. И на допросе решил рассказать все, чтобы «мелкие сошки» из корпусной контрразведки немедленно отправили его в глубокий тыл.

Это понял батальонный комиссар. Но сделал свой вывод: врет немчура, цену себе набить хочет. Большинство наших периферийных оперработников тогда не знало, что в системе разведывательных и контрразведывательных служб фашистской Германии, ведущих подрывную деятельность против СССР и Красной Армии, абвер занимает главное место. Поэтому к показаниям Лоссберга о разведывательно-диверсионной деятельности абвера Сенько отнесся с недоверием.

Поздно вечером, уже на марше, батальонного комиссара разыскал оперуполномоченный отдела контрразведки соседней стрелковой дивизии политрук Прохоров. Он прибыл в отдел корпуса с просьбой своего начальника передать от них в Киев в Отдел контрразведки фронта[24]

сообщение (связи со штабами армии и фронта уже не было) о ликвидации взводом бойцов артиллерийского полка группы немецких диверсантов. В наскоро написанном карандашом сообщении говорилось, что в момент начала войны артиллерийский полк находился на стрельбах в ста километрах от постоянного места расквартирования. Утром командование получило приказ о немедленном возвращении его в дивизию.

К полудню погрузка артиллерии была в разгаре, и в это время к командиру батареи капитану Еремееву подбежала женщина и попросила проводить ее к старшему начальнику. Выяснилось, что вчера вечером у нее пропала корова. Женщина искала ее всю ночь. А минут двадцать назад бродила по камышам в пойме речушки Вишенки и увидела, как группа красноармейцев на железнодорожном мосту почему-то раскручивает рельсы. Вот она и прибежала на станцию, чтобы заявить об этом.

Командир полка распорядился срочно выделить взвод бойцов-артиллеристов и под началом оперработника Константинова направить к мосту. От станции это не более двух километров. Метров за 500—600 от моста красноармейцы-артиллеристы были обстреляны из автоматов. Сомнения быть не могло: на мосту орудует враг. Артиллеристы залегли. Константинов понимал, что с карабинами против автоматов многого не сделаешь. И, послав к командиру полка сержанта Горева с просьбой усилить группу ручными пулеметами, шестерых верховых пустил наперерез бандитам, которые, отстреливаясь, начинали отходить в западном направлении, прикрываясь железнодорожной насыпью. Вскоре пришла подмога. Разгорелся ожесточенный бой. Он продолжался около часа. Гитлеровцы сопротивлялись остервенело, и к концу боя в живых остался лишь один.