Приключения-85

— Ну-ну, так что, ты говоришь, у тебя стряслось? — Лагин закончил писать и откинулся на спинку стула.

— Стрястись ничего не стряслось...

— Отчего же тогда тебя гложут сомнения? И что ты хотел спросить у старика Лагина?

Нет, он не читал мысли. Но как всякий хороший следователь умел определять направление хода размышлений собеседника и его ближайшие намерения.

— Странная штука получается, Юрий Львович. По делу практически все сделано, а ясности никакой...

— Такое бывает. — Лагин неопределенно крякнул.

Я пересказал обстоятельства дела. Лагин, снисходительно улыбаясь, перебирал мелкие предметы в объемистом ящике своего огромного, обтянутого зеленым сукном стола, но по глазам было видно, что слушает он внимательно.

— И что же тебя смущает?

— Да как-то неопределенно все. Нет четкой картины происшедшего.

— А ты хотел получить незамутненную, химически чистую истину, так сказать, рафинированный вариант? Впадаешь в ошибку новичков и забываешь, что она многолика.

— Сейчас вы начнете про абсолютную и относительную, формальную и материальную, квази- и псевдоистину...

— Нет уж, учить тебя философии не собираюсь. Речь о другом. Как я понял, ты боишься, что найденная тобой истина слишком туманна? — Лагин слегка улыбнулся.

— Пожалуй.

— Истина приговора должна быть ЮРИДИЧЕСКОЙ истиной. Пусть она неполна по сравнению с самим преступлением, пусть упущены какие-то детали, пропали оттенки и психологические нюансы, но эта неполнота не должна касаться основного: кто совершил преступление и как надо квалифицировать его действия. Именно здесь проходит грань, отделяющая правосудный приговор от неправосудного! И в этих вопросах истина не многолика — она одна. Ее нельзя установить неполно, можно либо найти ее, либо нет. Любая неполнота превратит истину в заблуждение, а на нашем языке — в судебную ошибку!

Лагин опять посерьезнел.

— И тут следователя подстерегает опасность. Помнишь, где это сказано: «Ищущий истину да убоится искушений»? Искушение действительно велико: хотя концы с концами не вяжутся, но в мелочах, в деталях, а все остальное понятно, ну ничего, пусть суд разберется!

А есть противоположная крайность — раздувать червячок сомнений, бояться очевидного, метаться в поисках новых фактов, запутываться в доказательствах. И в поисках несуществующей терять реальную цель.

— Вы думаете, я беспричинно раздуваю сомнения?

— Не знаю. То, что твой Золотов враль, еще ни о чем не говорит. Ну хвастался дедом, ну поил дурех портвейном вместо заморского вина, что из этого? И неясность картины преступления может объясняться очень просто: все пьяны, где уж тут восстановить детали! А раз так — твои сомнения повисают в воздухе. Если бы был хоть один факт, один камень для опоры...

Лагин прав. И когда я вышел на улицу, сомнения почти перестали меня мучить. Стоял мягкий теплый вечер, недавно прошел дождь, и воздух был чистым и непривычно свежим, асфальт впитал воду и оттого казался гладким и жирным. Я прошел через аккуратный, с умытой зеленью сквер и собирался повернуть к дому, когда меня окликнули.

Сухощавый, юркий и отчаянный Коля Таганцев, с ним здоровенный Роман Полугаров и Костя Азаров из ОБХСС. Все трое радостно улыбаются.

— Ты как раз кстати. — Таганцев хлопнул меня по плечу. — Пойдем в «Интурист» поужинаем.

— Вам что, опять зарплату повысили?

— Еще нет, но повод есть — Ромка старшего лейтенанта получил.

Предложение было заманчивым, но кое-что меня смущало.

— Неудобно, в своем районе...

— А что тут неудобного? — прогудел Полугаров. — Что мы, не можем в нерабочее время за свои деньги в ресторан сходить?

Несмотря на ранний час, ресторан был почти полон. На низкой эстраде рассаживалась за инструменты четверка длинноволосых молодцов.

Мы сосредоточенно поглощали пищу и слушали музыку. Певица низким, чуть хрипловатым голосом повествовала о девушке, сообщающей матери, что она влюбилась в цыгана по имени Ян. Девушка была примерной дочерью и подробно информировала родительницу о вкусах и запросах своего избранника. Ян оказался разносторонней личностью: он любил золотые кольца, дорогие шубы и вина армянского разлива. Н-да... То-то мама обрадуется!

Из-за столиков поднимались пары и выходили на танцевальную площадку под сплошную россыпь хрустальных многоцветных светильников. На плечо легла чья-то рука, я скосил глаза и увидел тонкие пальцы с аккуратным маникюром — бордовый лак с золотыми блестками.

— Можно вас пригласить?

Ирина Марочникова была в коротком синем платье простого покроя, без украшений. На ногах красивые босоножки — сильно изогнутая тонкая подошва на высоченной «шпильке», пристегнутая к обнаженной маленькой ступне двумя тонкими ремешками, перекрещивающимися на подъеме и щиколотках.

— Меня? — Придумать вопрос глупее было трудно. Но, честно говоря, я растерялся.

— Вас, — Марочникова обворожительно улыбалась. — Можно? Вы, конечно, думаете сейчас, зачем я вас пригласила? — Марочникова заглянула мне в глаза. — Угадала?