Приключения-85

Дело Золотова прошло в суде, на оперативном совещании я удостоился похвалы прокурора, из речи которого следовало, что я добился успеха в расследовании сложного, замаскированного преступления. Я побывал в отпуске, отдохнул и вскоре забыл об этом, потому что появились другие дела, другие подозреваемые, обвиняемые и свидетели, новые переплетения человеческих судеб, загадки, тайны, которые мне предстояло решать.

И только фотография кортика капитана 1-го ранга Золотова, которую кто-то из практикантов засунул под стекло на столе, возвращала время от времени к этой оставшейся в прошлом истории.

Андрей Измайлов

ДЕЛО ПРИНЦИПА

«Свиньи вилками хлебали из говядины уху!» — такая идиотская абракадабра пришпилена булавкой к стене. Завершающий штрих к общему кавардаку. Пепельница, пускающая зайчики медным нутром в потолок с батареи отопления. А окурки усеивают блюдце, а кофейная чашка существует вне блюдца, приклеившись к табурету, и еще на табурете машинка «Москва». И железки с буквами торчат — сразу много. Как лапы у богомола. Заклинились. Так всегда бывает, если одновременно нажать на несколько клавиш рукой. Только здесь не рукой, а головой. Сидит человек, уткнувшись носом в клавиатуру пишущей машинки. Уснул? Несмотря на банку кофе, которая валяется рядом. Нет, не уснул. Иначе бы не было звонка в наш райотдел, и нас бы здесь не было. И у меня внутри не было бы схватывающего чувства невесомости — потому, что это мой первый выезд «на труп». И убитый... Впрочем, почему убитый?! «Выбрось книжки из головы!» — так наставляет Куртов.

И я его понимаю, когда он переходит на отеческий тон, говоря со мной о моем же представлении милицейской специфики. Я его понимаю, когда он наставляет: контролируй себя. Контролирую: медное нутро пепельницы, лапки богомола — перебор, лирика! Убитый — тоже... скороспелый вывод. Просто умер человек в цветущем возрасте, на вид сорока нет. И сейчас не киношно-книжный детектив, а просто утро. И сдал бы спокойно дежурство — Куртов уже прибыл на смену, и спать хочется...

Но соседка возвращается из ночной смены, и дверь к соседу открыта, и свет у него горит, а сам в одежде спит! Опять набрался! Она, соседка, знает — его уже однажды дружок притаскивал в жутком состоянии. Всякие фельетоны пишет, а сам-то хорош! И свет не гасит, хоть и спит. А за свет пополам платить, а у нее только лампочка одна, и она ее выключает сразу, когда не надо... Потом на кухню пошла чаю «скипятить» после смены, и там тоже свет «негашенный»! И тут решила, что надо ему все сказать!.. А он и не просыпается, белый какой-то, даже желтый. Вот...

Куртов тем временем уже осмотрел комнату, обнаружил магнитофон «Легенда» во включенном состоянии. Он, магнитофон, тихо шипел — всю ночь батарейки свои просаживал вхолостую. Потому что врач наш из бригады уже сказал — между одиннадцатью и часом ночи это произошло. Хотя точнее он скажет попозже.

Соседку успокаиваем, протокол оформляем. Смотрю на машинку — лист бумаги:

«ПЬЯНКИ ПРИ ДВОРЕ КОРОЛЯ АРТУРА. Древние были мудры. Если они что-то изрекали, то на века. К примеру: ин вина веритас. Вероятно. Во всяком случае, допустимо. Если не забывать, что ин вина еще и спиритус...»

Вот и все, что там было. Начало очередного фельетона, наверное. А на кассете, когда я ее перевернул, была музыка. Рояль вел себя солидно и уверенно. И вот к нему почти неслышно подкрадывается скрипка. И когда они встречаются, возмущается большой барабан, привлекая внимание общественности. И та — в лице тромбонов, фанфар, кларнетов — немедленно откликается и трубит всем, что...

Но тут Куртов смотрит на меня. Он часто на меня так смотрит, с тех пор, как мы познакомились. Я его понимаю... И снова контролирую себя (какая может быть музыка сейчас?!), переворачиваю кассету еще раз. А там:

«— ...пляться, кишки на уши намотаю! Я не прошу никого! Хочешь — бери, не хочешь — не бери! Иди, дорогой, не мешай! Делом займись, делом!

— Я не настаиваю. Просто интересно...

— Интересно — в кино иди! Меня не трогай только... Красавица! Стой! Стой, говорю!.. М-м-мых-х! Самый красивый выберу!»

— Спекулянт, наверное, — роняет Куртов. — Запись на улице. Возможно, очередной герой...