Приключения-85

Светало. Глаза уже различали вдали снежные сопки. Охотник спешил, он боялся, что путник скоро позавтракает и уедет и ему не придется поговорить с ним. Забросив за спину карабин, иногда оглядываясь, он шел скорым охотничьим шагом. Кругом было тихо, спокойно и холодно. Только собачий вой, казалось, и нарушал это холодное спокойствие.

«Как по покойнику», — неожиданно подумал Долган, и у него по спине пробежала неприятная дрожь.

Спустившись в долину, охотник остановился, огляделся. Впереди шли сплошные заросли кедровника, откуда и слышался вой. Взяв карабин, он медленно направился в кусты. «Не к добру она воет», — раздвигая рукой ветки кедровника, думал Долган. Снег здесь был рыхлый, глубокий. «Вороньи лапки» утопали, цепляясь за кусты, и он еле-еле пробирался вперед.

Охотник не ошибся: выйдя из зарослей, он увидел собак. Они были в застегнутых ремнях — алыках, которыми зацепились за куст и теперь так запутались, что представляли живой клубок. Долган остановился в трех шагах, думал, как подойти и освободить их. Бедные животные притихли, уставились настороженными глазами на охотника. Бока их опали, и было видно, что собаки давно не кормлены.

— Кто же ваш хозяин? — Долган припоминал все знакомые упряжки в округе. — Бедненькие, куда же вы дели своего хозяина? А может, вы убежали от него? — Он говорил ласково, наблюдая за собаками. Огромный пес дружелюбно заколотил хвостом по снегу.

«Не могли они убежать от хозяина. Тем более в застегнутых алыках. А где же нарта? Не знаю, чьи вы. — Охотник обошел вокруг, боясь подойти ближе. — Мало ли что на уме у голодных чужих псов? Чего доброго, и канайты снять могут».

Однако собаки были спокойны, они поворачивали к нему морды, дружелюбно виляли хвостами — ждали помощи.

— Ух вы, мои собачки, ух вы, мои бедненькие... Что же с вами случилось? — Приговаривая, Долган, приблизился к огромному крайнему псу. Этот кобель был самый сильный и, как показалось охотнику, добрый. — Ну, иди ко мне, иди.

Пес от радости даже ухитрился подхалимски лизнуть охотника в нос.

— Ну, молодец, молодец. — Долган, поглаживая голову собаки, дотянулся до ремня и расстегнул его. А через несколько минут таким же образом освободил всех собак. Их было девять. Потом аккуратно распутал всю упряжь.

— А теперь идемте ко мне, я вас покормлю, — сматывая потяг и алыки на руку, сказал охотник.

Собаки успокоились и теперь внимательно глядели на него, ожидая корма.

— Накормлю, накормлю, сварю вам лисицу. — Долган стал подниматься к своей избушке. Но собаки не пошли за ним. А вожак поднял морду вверх и снова завыл. Долган оглянулся, пес смолк и бросился в кусты.

— Э-э, тут что-то не так, — смекнул охотник. — Куда же он меня зовет? Надо пойти за ним.

 

Как всегда, бригадир оленеводов Аккет проснулся в то утро рано. Минуту полежал в теплом кукуле. Было тихо и свежо. Только временами налетал ветерок, пружинил стенки палатки, хлопал ими и умолкал, словно обессиленный. Вокруг головы Аккета бело от инея, будто творога мерзлого набросал кто-то.

Вылез из палатки, потянулся сладко, огляделся. Оранжевое негреющее солнце выкатилось на линию горизонта и теперь золотило все вокруг. Сугробы снега в лучах его пылали красным пламенем. Справа, за палаткой, зеленели островки вечнозеленого стланика кедрача.

Солнечный зайчик от корки снега попал в глаза, но Аккет взгляда не отвел. Стоял и любовался оживающей природой. Любил пастух солнце встречать. Встанет обычно на пригорок или какую-либо возвышенность и смотрит, как в лучах меняется тундра. Вначале загораются все бугорки, а впадины еще серые, угрюмые, поднимается солнце, движется светлая полоса, и тундра за ней преображается. Красота!

Неладное он почувствовал, когда увидел собак. К нему они бежали всей гурьбой, как обычно, но почему-то поджав свои косматые хвосты и виновато повизгивая. Не добежав нескольких шагов, они попадали на спины и катались, словно перед пургой, ласкаясь к нему, будто выпрашивая прощения. Недоумевая, смотрел он на них, а приглядевшись, заметил, как сильно раздуты их бока.

«Что бы это значило?» — удивился Аккет.

Раньше не было случая, чтобы собаки нападали на оленей. Наоборот, собаки всегда помогали пастуху. Странно было и то, что не видно было стада. Даже ездовых оленей поблизости не находил. Медленно обошел кусты, поляну. Все вокруг было истоптано, выбито оленьими копытами, занавожено их мелкими шариками. Но оленей не было.

В кедраче наконец он увидел ездовых оленей, но они при его приближении вдруг испуганно шарахнулись в сторону.

«Может, Нельвид куда угнал», — подумал Аккет, возвращаясь к палаткам. Нельвид, его помощник, должен был пасти стадо ночью.

Женщины уже разжигали печурки, готовили завтрак. Пастухи спали. Встревоженный случившимся, Аккет разбудил всех мужчин. Вылез из палатки заспанный Нельвид.

— Где олени? Где стадо? — закричал Аккет.

Нельвид щурил от солнца узкие глаза и виновато пожимал плечами.

— Проспал оленей, лахтак?

Часто выводила из себя Аккета медлительность и беспечность помощника, но он обычно молчал, теперь не вытерпел, обругал.