Приключения англичанина

Этот Левка учился когда-то в параллельном классе, с младых ногтей фарцевал, перепродавал импортные шмотки и, в общем, никому из нашей компании (за исключением разве что Генки) интересен не был. Мы ему, впрочем, тоже. И вдруг он узнал, что Федосей встречается с иностранцами, печатается за бугром… Не знаю, какие выгоды он углядел для себя в знакомстве с опальным поэтом, вероятнее всего, сказалось свойственное фарцовщикам низкопоклонство перед Западом: мол, если Федосея признали там, значит, парень действительно чего-то стоит. Как бы то ни было, Левка зачастил к Савушкиным, причем появлялся всегда с бутылкой виски или дорогого коньяка, или какой-нибудь книжкой из «Березки».

            Возможно, он выполнял задание, его запросто могли завербовать, прищучив на фарцовке, но ведь в те времена все подозревали друг друга… в определенных кругах, разумеется.

Но я-то не хотел ехать на его свадьбу по другой и, согласен, дурацкой причине – вспомнил, что Л.Б. в юности у него на пьянках бывала… Поэтому поблагодарил учтиво, а про себя решил: не поеду.

Однако накануне свадьбы Левка позвонил и жалобным голосом принялся объяснять:

– Леха, такое дело. Я тут одного попросил быть свидетелем, а его, представляешь, в Боткинские увезли с желтухой. Не мог бы ты…

Он настолько изумил меня своей бесцеремонной просьбой, что я не успел отказаться.

– Спасибо, Леха! Ты… ты… ты настоящий!..  – расчувствовался Левка и поспешно повесил трубку.

Я приехал на свадьбу злой, ругая себя за бесхарактерность.

Еле протиснулся в прихожую, отделанную сандаловым деревом, набитую гостями попроще. Под потолком на серебряных цепях висела хрустальная люстра, похожая на перевернутый вверх тормашками храм. Гости, задрав головы, благоговейным шепотом выдвигали версии относительно стоимости раритета.

Никому неведомый свидетель, я скромно притулился в уголке, под вешалкой. Хотел собраться с мыслями, прикидывал, как можно было бы остранить описание этого заурядного и, в перспективе, достаточно скучного мероприятия.

Из гостиной в прихожую выглянул Левка, схватил меня за рукав, потащил в кухню:

– Сейчас я тебя предку представлю.

В кухне было малость посвободнее, зато и пускали сюда не всякого – судя по виду и поведению, это были близкие родственники и друзья дома. Все они толпились вокруг стола, наливали друг другу, чокались, смеялись, словом, морально готовились к предстоящей церемонии.

Левка подвел меня к пожилому лысому толстячку в больших выпуклых очках:

– Отец, это мой друг Алексей. Он тоже поэт, но работает токарем на заводе.

«Почему «тоже»? – задумался я, но тут же сообразил, что Савушкины, вероятно, уже здесь.

– Семен Ильич, – не чинясь, протянул мне полную рюмку водки Левкин отец. – Значит, токарем? Весьма похвально. А то ведь нынешнюю-то молодежь палкой на завод не загонишь. У вас какой разряд?

– Такой-то.

– И сколько получается в месяц?

– Столько-то.

– Ну так переходите к нам. Будете получать вот столько!

– Товарищ главный технолог, а можно хотя бы на свадьбе сына не разговаривать о работе? – обернулась к нам корпулентная брюнетка в красном.

– Надя, ты же знаешь, со станочниками напряженка в масштабах страны, – привычно начал оправдываться Семен Ильич. – Что уж говорить о нашем производстве…

– Ничего не желаю слышать, – отрезала дама, и он, виновато потупившись, стал протирать очки.

– Лешка! – закричала Лидка, возникнув неизвестно откуда.

Нет, не может быть, так не бывает, я еле удержался, чтобы тоже не закричать. Не бывает, а вот – на тебе. Она проскользнула между Семеном Ильичом и его супругой и предстала предо мной, о боже, совсем такая же, как восемь лет назад, с такой же чудною поднятой головою… почему-то именно эта песня вспомнилась… с такой же чудною поднятой головою… песня из моего подросткового репертуара… так что ж, дешевка, опустила в землю взгляд?.. Впрочем, последняя строчка – не совсем про нее, не в том смысле, что не дешевка, а в том, что опускать в землю взгляд было явно не в ее правилах.

– Лешка! – повторила она и широко раскрыла свои классические голубые: – Когда же ты демобилизовался?

– Я демобилизовался довольно давно, la belle dame sans merci, – спокойно, очень спокойно ответил я, –но до сих пор не могу опомниться.

– Что ты такое говоришь? – удивленно сказала она. – Армия пошла тебе только на пользу. Вон как ты возмужал.

– Я имею в виду пережитое до армии.

– Ой-ой-ой, – замахала она руками, – только не занудствуй! Генка передавал тебе мои приветы?

«С такой же чудною поднятой головою…»

– Передавал. Спасибо, – невозмутимо поблагодарил я, хотя ничего мне Генка не передавал (потому что передавать было нечего.)

– Ну вот. А что же не написал ни разу из армии? Я ждала

«Так что ж, дешевка, опустила в землю взгляд…»

– А я здесь тоже свидетельницей. Галка же моя лучшая подруга. А дядя Сема и мой папка вместе работают.

Тут же объявился и «папка», в смысле старый мой знакомый Генрих Францевич Бернат, главный инженер предприятия, на котором, оказывается, занимал должность главного технолога Семен Ильич Левин. Вот уж действительно, it’s а small world!