Приключения Ариэля, рыцаря двух миров. Том I

– Так ведь Индий – несколько, – еврей продолжал рассматривать камень. – Есть люди, которые считают, что царство пресвитера Иоанна тоже в Индии, – при этих словах Жан вздрогнул, а Ариэль посмотрел на ювелира с интересом, но тот смотрел не на них, а на сапфир. – Впрочем, если бы старый Исаак был слишком любопытен, то он не дожил бы до седых волос. Итак, благородные рыцари, я могу дать вам этот камень 50 золотых. Честно признаюсь, если вы хорошенько побегаете, то сможете выручить за него больше, но у меня просто нет больше денег.

– Мы согласны, – быстро сказал Жан, которого присутствие в ювелирной лавке сильно нервировало.

Когда они покинули ювелира, на поясе у Жана в добротном кошельке висело целое состояние.

– Я смотрю, евреи – хороший народ, – с удовольствием сказал Ариэль.

– Нормальный, – почему-то опять раздражённо буркнул Жан, и Ариэль решил пока не беспокоить его.

Они без труда купили двух хороших коней и покинули городок по той единственной дороге, которая из него вела. Когда вокруг вновь стало безлюдно, Жан, наконец, расслабился и заговорил первым:

– Ты знаешь, Ариэль, я в Ордене уже больше 10 лет, и за всё это время ни разу не держал денег в руках. Храмовникам запрещено иметь деньги, и это меня никогда не огорчало. Покупать, продавать, прицениваться, торговаться – для меня это сущая мука. Когда мы с братьями отправлялись в какой-нибудь дальний путь и нам выдавали на дорогу несколько монет, я всегда просил их избавить меня от необходимости прикасаться к деньгам. Надо мной даже смеялись: «Жан, наверное, думает, что все монеты раскалённые и никогда не остывают». А я просто не люблю всё, что связано с куплей-продажей. И вот рядом со мной рыцарь, ещё более далёкий от денег, чем я.

– А мне всё это показалось интересным, – сказал Ариэль чуть ли не мечтательно. – Я как-нибудь попробую сам расплатиться, а может быть, ещё и поторгуюсь, – Ариэль рассмеялся, а Жан глянул на него с опаской.

– Не по себе мне, дорогой Ариэль, я, видимо, должен показать тебе наш мир, но кто я такой, и что я сам-то знаю о нашем мире?

– Да ты не переживай, похоже, ваш мир сам себя показывает. Смотри – рыцарский замок.

– Здесь, должно быть, живёт какой-нибудь барон средней руки. Ну что ж, надеюсь, нам покажут наконец нормальное рыцарское гостеприимство.

На стук в ворота открылось небольшое окошечко, в нём показалась испуганная физиономия слуги, который быстро выпалил: «Господин не может вас принять», – и окошечко тут же закрылось. Обескураженный Жан постучал ещё раз, окошечко вновь сразу же отворилось, словно слуга ждал повторного вызова.

– Твой господин что, болен?

– Да, он болен, – торопливо согласился слуга.

– Но ведь он может приказать проводить нас в одну из комнат и покормить?

– Нет, он не может этого.

– Он что, вообще ничего не может? – Жан начал закипать.

– Он может всё, – протараторил слуга, – но он вас не примет, – окошечко опять захлопнулось.

– Болен этот барон, должно быть, на голову, – усмехнулся Жан. – Никогда с таким не встречался. Если я скажу братьям, что храмовников не приняли в рыцарском замке, они просто не поверят. Ну что ж, значит опять нам дорога на постоялый двор.

Искомое заведение сыскалось неподалёку, они поужинали в своей комнате, помолились и уже собирались ложиться спать, надеясь, что шум за стенкой вскоре смолкнет, но не тут-то было. Шум только усиливался, и вскоре к ним в комнату ввалился, сорвав дверь со слабого крючка, пьяный юноша. Он едва держался на ногах, лицо его было весёлым и бессмысленным, дорогая батистовая рубашка залита красным вином, и в руках он держал бутылку.

– Вы не представляете, господа, как я счастлив видеть в этой вонючей дыре благородных рыцарей. Устал от быдла, просто сил моих больше нет. Вы непременно должны выпить со мной. Это божественный напиток. Настоящее кипрское. Такое и король не каждый день пьёт.

Не дожидаясь приглашения, гость бухнулся за стол, и друзьям ничего не оставалось, как только последовать его примеру. Гость, половину расплескав, налил глиняные кружки. Ариэль пригубил вино и сказал:

– Действительно, прекрасный напиток.

– О, я не сомневался, что благородный рыцарь оценит по достоинству это вино. Скажу вам по секрету: оно стоит безумных денег, да мне не жалко. Мне никогда ничего не жалко! – он стукнул кулаком по столу. – А мне и жалеть-то нечего, – он вдруг зарыдал, но вскоре его пьяные слёзы просохли, и он, ехидно взглянув на рыцарей, спросил:

– Вы, должно быть, надеялись получить приют в замке моего папаши?

– Было дело. А он что, ни перед кем не открывает ворот? – спросил Жан.

– Ни-пе-ред-кем, – икнув, заключил повеса. – Знаете почему? Если вас впустить, значит придётся кормить, а еда стоит денег, а денег ему жалко. Он и сам-то порою питается плесневелым хлебом.

– Барон так беден?