Приключения барона Мюнхаузена

Сразу по прибытии в столицу я доложил о себе султану. Он очень обрадовался моему приезду и оказал мне радушный приём. Он показал мне свои дворцы и старый сад, где когда-то я был пчеловодом. Мы долго беседовали с ним и вспоминали прошлое. При прощании султан преподнёс мне драгоценные подарки.

Пари с султаном и бегство из Константинополя

С каждым днём султан всё сильнее привыкал ко мне. Не проходило ни одного дня, чтобы он не приглашал меня к обеду и к ужину. Должен вам сказать, дорогие друзья, что ни у одного правителя в мире нет такого роскошного стола, как у турецкого султана. Но, к сожалению, к столу не подавалось вино, так как вам, вероятно, известно, что Магомет запрещает правоверным употреблять спиртные напитки. Приходилось обходиться за столом без стакана хорошего вина.

Однако чего нельзя делать открыто, то делается тайно, и вы не найдёте ни одного турка, который не был бы знаком со вкусом хорошего вина, несмотря на запрещение Пророка. Его величество турецкий султан также знал толк в стакане хорошего вина не хуже любого немецкого рыцаря. Во время обеда или ужина никто из присутствовавших ни словом не заикался о вине, но после обеда всякий уединялся в своём кабинете и, покуривая трубку, набитую душистым табаком, выпивал бутылку великолепного напитка.

Однажды, после обеда, султан попросил меня последовать за ним в его кабинет. Когда мы уселись на мягком ковровом диване и закурили свои трубки, султан сказал: «Вероятно, вы, дорогой Мюнхаузен, знаете толк в винах. Я угощу вас сейчас таким токайским, какого вы, наверное, ещё никогда в жизни не пробовали».

Султан поднялся с дивана, подошёл к шкафу, взял оттуда бутылку вина, наполнил два бокала, и медленно, маленькими глотками, мы стали пить.

– Ну, что вы скажете, дорогой Мюнхаузен? Не правда ли, лучшего вина вы никогда не пробовали?

– Вино недурное, – отвечал я, – но я должен сказать вам, ваше величество, что в Вене, у императора Карла VI, мне приходилось пить несравненно лучшее токайское.

Султан нахмурился и произнёс:

– Я вынужден усомниться в ваших словах, дорогой Мюнхаузен, – лучшего токайского вы нигде не найдёте. Мне прислал его один венгерский магнат и уверял, что это самое хорошее токайское.

– Магнат шутил с вами, Ваше Величество. Могу через час доставить вам бутылку токайского из погребов австрийского императора в Вене. У него и вид другой.

– Я думаю, дорогой Мюнхаузен, что вы хвастаете!

– И не думаю хвастать, Ваше Величество! Повторяю, что через час могу вам доставить бутылку токайского вина из погреба австрийского императора, и вы сами убедитесь в том, что оно несравненно лучше, чем эта кислятина.

Султан укоризненно покачал головой, упрекнул меня в том, что я смеюсь над ним, и повторил ещё раз, что он сомневается в правдивости моих слов.

Я просил его величество принять пари и предложил ему распорядиться снять с моих плеч голову, если я не исполню обещания.

Султан принял мою ставку и сказал, что непременно прикажет снять мою голову, если я не исполню своего обещания, так как не может позволить смеяться над собой даже самым лучшим своим друзьям.

Если же я сдержу своё обещание, султан обещал дать мне из своих сокровищ столько золота, драгоценных камней и жемчуга, сколько может поднять самый сильный человек.

Мне подали бумагу, перо и чернила, и я написал императрице Марии Терезии следующее письмо:

«Ваше Величество, вместе с императорским престолом вы унаследовали и винный погреб Ваших августейших родителей. Осмеливаюсь просить Вас вручить подателю этого письма бутылку токайского, которое мне так часто приходилось пить с Вашим покойным отцом! Имею смелость обратиться к Вашему Величеству с такой просьбой потому, что держал пари с турецким султаном и при этом утверждал, что Ваше токайское превосходит вкусом его вино.

Пользуюсь случаем принести Вашему Величеству уверение в глубочайшем почтении, с которым имею честь быть и т. д., и т. д.

Барон Мюнхаузен».

Я немедленно позвал своего курьера, передал ему письмо и просил его поспешить. Курьер снял с ног гири и отправился в дорогу. Мы же с султаном уселись допивать вино, оставшееся в бутылке, и ждали возвращения моего курьера.

Прошла четверть часа, полчаса, три четверти часа, а курьера всё не было. Я начал уже волноваться, а султан поглядывал на проволоку звонка, собираясь, по-видимому, позвать палача.

Не желая показать султану своего волнения, я вышел в сад. Султан приказал двум слугам следовать за мной и не спускать с меня глаз.

Стрелки часов показывали уже пятьдесят пять минут четвёртого. Меня охватил смертельный страх. В эту минуту я вспомнил о своём подслушивальщике и о стрелке, о которых я уже имел честь рассказывать вам.

Они явились ко мне. Подслушивальщик приложил ухо к земле и, к моему величайшему отчаянию, сообщил, что мой курьер крепко спит где-то около Белграда. Стрелок взобрался на высокую террасу, поднялся на носки и крикнул оттуда, что видит курьера спящим под тенистым дубом на полпути от Вены до Константинополя.