Приключения доктора Скальпеля и фабзавука Николки в мире малых величин: Микробиологическая шутка

— Отвратительная история! — брезгливо сморщился врач. — Теперь я могу сказать наверное, что это была мокрота…

Мокрота или не мокрота, от этого легче не было: друзья опять попали в переделку.

Поистине, этот диковинный мир не был приспособлен для человека! Шар, лопнув, образовал на одеяле обширную лужу; нет, не лужу, а настоящее озеро! Дерево, на котором сидели приятели, очутилось как раз посередине его. Перебраться вплавь не представляло никакой возможности: и потому, что жидкость, распространившаяся кругом на целую версту (конечно, микроскопическую), была слишком густа — она сразу сковала бы все движения; и потому, что погрузиться в отвратительную кислую массу мешало нашим друзьям вполне естественное чувство брезгливости. Следовательно, о «мореплавании» нечего было и думать.

Организовать перелет с дерева на дерево — тоже попытка, обреченная на неудачу: дерево — убежище приятелей — было слишком коротко, а ближайшие к нему отстояли на порядочном расстоянии.

Ломая голову в придумывании средств к спасению, приятели просидели на своем маяке уже больше часа и решили, что единственный выход — это дождаться, когда озеро частью всосется одеялом, частью испарится. Последнее должно будет произойти, по вычислению врача, самое меньшее через сутки… Перспектива не из утешительных, так как дерево после слизевого душа стало настолько скользким, что требовалось очень крепко держаться за него. Николка не терял бодрости и напряженно всматривался по сторонам в надежде открыть хоть что-нибудь, что бы могло им помочь. Но врач иссякал, хотя продолжал сохранять вид невозмутимого спокойствия…

Наконец острые глаза Николки заметили нечто… Это «нечто» порхало вдали над шерстяным лесом и не было похоже на обыкновенную пыль.

— Доктор! Доктор! Смотрите! — встрепенулся он, забывая о близорукости своего коллеги.

— Ничего не вижу, — печально отвечал тот и, так как неожиданное восклицание Николки заставило его вздрогнуть и потерять равновесие, добавил еще печальней:

— Сейчас упаду…

— Держитесь, держитесь, доктор! муха! Она летит сюда!..

Врач сделал героическое усилие и повис в рискованной позе — на ногах: руки отказались служить. Николка поспешил к нему на помощь и крепко привязал его к себе волокном шерсти:

— Держитесь, держитесь, вот она! Уже близко!..

Теперь и врач увидал громадное насекомое, которое гигантскими скачками приближалось к ним, очевидно, привлекаемое благовонием озера. Под ним гнулись донизу великаны-стволы, и вихрь крутил пыль над одеялом.

— Вот она! Вот она! — сдерживая дыхание, шептал Николка, как будто его слабый голос мог быть услышан таким громадным насекомым, один волосок на ноге которого соответствовал росту наших приятелей.

Муха, совершенно не замечая их, скакнула мимо деревца, зацепив его лапою. Врач и Николка, прыгнув одновременно, уцепились за один из волосков этой лапы…

Сияющие от благополучного исхода, они осматривали свой живой экипаж с вниманием, достойным хорошего «Фоккерса».

Обладательница спасительной лапы, по-видимому, не отличалась любовью к чистоплотности: всюду к волосатому ее телу приклеились гниющие остатки пищи, навоз и всякого рода нечистоты. Запах стоял такой, что захватывало дыхание.

Николка ворчал:

— Я бы предпочел сидеть на дереве, чем среди этих свалок…

Муха, чавкая хоботком, снова приблизилась к недавнему месту заключения приятелей, и врач, опасаясь решимости своего товарища, доказывал ему, как мог, несравненную выгодность их настоящего местопребывания.

— В конце концов, здесь гораздо интересней, — говорил он. И был в этом прав: Николка в ту же минуту обнаружил присутствие многочисленной жизни внизу, у ступни мушиной лапы. Здесь в жидких остатках пищи и слизи копошился целый мир простейших животных и растений.

— Это все гнилостные существа, — пояснил врач, — они вызывают гниение…

— А вот там… еще ниже? Смотрите, доктор, что это за живчик?

Врач спустился, как по лестнице, по волоскам лапы ниже, чтобы рассмотреть указываемое Николкой существо.

— О! Это уже другой сорт! — воскликнул он. — Знаете, мой друг, это самый настоящий холерный вибрион!..

Похожий на громадную запятую с длинным хвостом, у крайней оконечности лапы в мутной жидкости, приставшей к ней, — плавал, юля в ограниченном пространстве, возбудитель азиатской холеры.

— Да. Нет сомнения, мы видим с вами опаснейшего из опаснейших представителей бактерий… Муха ведь где только не бывает! Надо думать, что она совсем недавно навещала холерного больного; может быть, даже лакомилась его рвотой…

…в конце концов, здесь гораздо интереснее.

— А потом сядет кому-нибудь на хлеб или на мясо? — негодующе спросил Николка.

— Да. Так обыкновенно и бывает. Отсюда вы видите, какую роль играют мухи в деле передачи болезней. Они на своих лапках переносят и холерную заразу, и дизентерийную, и брюшнотифозную, и другие…

— Что же надо делать в таком случае? — спросил Николка, проникаясь ненавистью к своем экипажу.

— Что делать?! Разве я вам никогда не говорил?.. Уничтожайте мух и укрывайте от них все то, что вы потом будете кушать или пить…