Приключения дрянной девчонки

Мне хотелось с кем-нибудь поговорить о боге, увидеть истинно верующих людей, и я отправилась в Пюхтицкий Успенский женский монастырь, расположенный на территории Эстонии, один из самых богатых и респектабельных центров православия.

Очаровательная уютная обитель на горе, в живописном местечке между Чудским озером и Финским заливом. Единственное неудобство – сумасшедшие ветры, вызывающие своим воем по ночам суеверный страх. Особенно хорош монастырь зимой, на закате – дивно вспыхивает золотом снег, переливаются покрытые инеем ветки деревьев, а в Домах уютно теплятся лампадки.

В XV веке эстонские крестьяне увидели на горе молодую прекрасную женщину, сияющую небесным светом. Поднявшись на гору, они нашли под старым дубом икону с изображением Успения Пресвятой Богородицы. Потрясенные этим чудом, крестьяне назвали гору "Пюхтицей", что в переводе обозначает "святое место", и соорудили на ней часовню.

Теперь территория монастыря, основанного в Пюхтице, составляет 75 гектаров – шесть храмов, кирпичные кельи,своя электромельница, дом для представительских целей с современным конференцзалом, музей, двухэтажная гостиница, богадельня, где живут престарелые монахини.

Монастырь принимает любого паломника, постучавшегося в дверь кормит его и обслуживает. Есть своя библиотека, где хранятся редчайшие издания Иоанна Златоуста и Максима Грека, и даже своя видеотека, где собраны фильмы на духовные и нравственные темы.

Монастырь – это передовое сельскохозяйственное предприятие, щедро сдобренное молитвами. На пахотных угодьях обители сеют пшеницу, рожь, овес, выращивают кормовые культуры. В хозяйстве имеются коровы, лошади, трактор, стадо овец, птичник, парники, оранжереи, плодовый сад, пасека. Пчелки живут в искусно сделанных ульях, точно копирующих монастырский Успенский собор. Небольшое болотце на территории обители расчистили и превратили в пруд, где летом хранятся большие фляги с молоком. Все это огромное хозяйство требует постоянных забот.

Целый день монахини хлопочут, точно пчелки, с той обстоятельностью и чинностью, которая возводит домоводство и сельскохозяйственные труды в торжественный ритуал, священный обряд.

Кто из женщин не представлял себя в эффектной роли кающейся грешницы? Кто не мечтал в конце бурного жизненного пути удалиться в тихую обитель? Сладкий запах елея, протяжное пение церковного хора, черный монашеский наряд, который так выгодно подчеркивает трагическую бледность лица, – вся эта театральная обстановка живо трогает романтическое женское сердечко. Религиозность женщин сильно замешена на сентиментальности и пристрастии к красивым жестам и символам.

От холода разума они бегут к теплу веры и благочестия.

Но монашество привлекательно лишь издалека, окутанное вуалью фантазий и слухов.

Это бесконечный тяжелый труд, и на него способны лишь немногие. Сюда приходят женщины, для которых мирская жизнь стала столь же мучительной, как яркий свет для человека с больными глазами.

Я приехала в Пюхтицкий монастырь с чувством благоговения, рассчитывая прожить там неделю, но выдержала всего три дня. В первый вечер я чувствовала себя прекрасно – чистота и идеальный порядок, которые царили здесь, дали мне чувство спокойствия и умиротворения. Я спала в своей келье безмятежно, как ангел.

Но рано утром меня безжалостно разбудили и потащили в церковь. Я пыталась сопротивляться, говорила, что я гость и вовсе не обязана выстаивать утреннюю службу. Но неумолимые монашки в упоении собственной непогрешимостью, не дав мне позавтракать, отвели меня в холодную церковь, где горели целые букеты свечей и застыли, как восковые фигуры, верующие. На голодный желудок молитвы воспринимаются очень плохо. Мысли мои витали где-то очень далеко, и я никак не могла сосредоточиться на происходящем.

Католическая церковь более снисходительна к верующим – им разрешается сидеть во время службы на удобных скамеечках. От долгого стояния и голода у меня начали подкашиваться ноги. Но стоило мне присесть, как все старые кошки разом зашипели.

Я стала предметом обсуждения – некоторым мегерам не понравилось, что я пришла с непокрытой головой и не бью свои коленки об пол в экстазе. Мне пришлось убедиться, что церковь – мир жесточайших формальностей. Никого не волнует, о чем я думаю, важно, чтобы я соблюдала правила. Интересно, почему церковь присвоила себе право быть посредником между богом и людьми? Почему я не могу общаться с богом напрямую? Ведь я тоже его дитя, притом любимое – бог любит заблудших овечек.

Несмотря на неудачное утро, я продолжала надеяться, что встречу в святом месте людей интересных и думающих, с которыми смогу поговорить о любви божественной.