Приключения Джима Пуговицы

Стены скал стояли так, что звук отражался от них туда и сюда, но никогда не выходил из узкого ущелья наружу. Он возвращался к своей исходной точке и снова проделывал тот же путь, при этом образуя новое эхо, а оно в свою очередь свое эхо. Голосов получалось все больше, они звучали все громче, складываясь вместе. И если такое получалось из обыкновенных голосов, то что же будет из грохота паровоза?

Впрочем, может возникнуть вопрос, почему тут было так тихо при появлении Лукаса и Джима?

Ведь даже малейший шорох, когда-то прозвучавший в ущелье, должен был постепенно разрастись в ужасающий грохот, не имея выхода и все время умножаясь в этом резонаторе?

Да, это был бы очень умный вопрос, настоящий исследовательский и научный.

Ход рассуждений правильный, и появись друзья в ущелье двумя днями раньше, они бы еще застали ужасный гул. Он возник из нескольких шорохов, со временем разросшихся до грохота. Например, если мяуканье котенка усилить в сто двадцать тысяч раз, чириканье воробья — в миллион раз, а шорох упавшего камешка — в семьсот миллионов раз — то можно представить, как это зазвучит.

Но куда же подевался весь этот грохот?

Разгадка кроется — в дожде! Всякий раз, когда идет дождь, на каждой капельке оседает часть эха. И Долину Сумерек промывает от шумов. За день до появления Лукаса, Джима и Эммы как раз прошел ливень, и в ущелье не осталось ни шумочка.

Но вернемся же к нашим друзьям, которые на полном ходу мчатся сквозь ущелье.

Путь оказался длиннее, чем рассчитывал Лукас. Когда примерно на половине дороги Джим случайно оглянулся, то увидел такое, что и у взрослого мужественного человека побежали бы по телу мурашки от ужаса!

Если бы паровоз все еще находился в начале ущелья, он был бы уже погребен под грудами камней. Потому что стены скал позади них обрушивались с обеих сторон. Джим видел своими глазами, как справа и слева откалывались целые пласты, словно взорванные, как начинали шататься высокие вершины, оседали и заполняли Долину Сумерек обломками и осыпями. Со скоростью вихря беда мчалась вдогонку за паровозом.

Джим вскрикнул и дернул Лукаса за рукав. Лукас обернулся и вмиг оценил всю опасность, нависшую над ними. Не колеблясь и не раздумывая, он рванул на себя небольшой красный рычаг, над которым была надпись: «Аварийный рычаг! Использовать в чрезвычайных случаях!»

Лукас не трогал этот рычаг уже много лет и не знал, сможет ли Эмма в ее годы выдержать такую сверхнагрузку. Но выбора не было.

Эмма почувствовала сигнал и издала пронзительный свист, который должен был означать: я поняла! И тотчас стрелка спидометра поползла вправо, отклоняясь все дальше и дальше; вот она перевалила за красную черточку с надписью «предельная скорость» и продолжала ползти туда, где уже и делений не было, вот она уже за пределами шкалы, вот ее уже не видно, и тут спидометр взорвался, разлетевшись на куски.

Как им это удалось, Джим и Лукас впоследствии и сами не могли объяснить, но от гибели они ускользнули. Паровоз вылетел из жерла ущелья, как пушечное ядро, как раз в то мгновение, когда вершины последних скал откололись и были уже в падении.

Лукас отпустил красный рычаг. Эмма покатилась медленнее, и потом они почувствовали толчок. Паровоз выпустил весь пар и остановился. Эмма не дышала и вообще не подавала никаких признаков жизни.

Лукас и Джим выпрыгнули из кабины, вынули воск из ушей и оглянулись.

Позади них высились горы Корона Мира, а на месте ущелья, через которое они проехали, поднималась громадная красная туча пыли.

Когда-то на этом месте была Долина Сумерек.

Четырнадцатая глава, в которой Лукас узнает, что без Джима ему пришлось бы туго

— Смотри-ка, обошлось! — сказал Лукас, сдвигая кепку на затылок и вытирая пот со лба.

Джим, все еще дрожа от пережитого страха, сказал:

— Кажется, больше уже никто не сможет попасть в Долину Сумерек.

— Да, — серьезно ответил Лукас. — Долины Сумерек больше нет.

Потом он набил свою трубку, раскурил ее, выпустил облако дыма и задумчиво продолжил:

— Самое главное во всей этой истории то, что мы не сможем вернуться назад.

Об этом-то Джим и не подумал.

— О господи! — сказал он испуганно. — Но ведь нам надо домой!

— Да, да, — ответил Лукас. — Придется искать другую дорогу.

— А где мы, собственно, находимся? — робко спросил Джим.

— В пустыне. Кажется, это и есть Край Света.

Солнце зашло, но было еще достаточно светло, чтобы увидеть бесконечную равнину, плоскую, как столешница. Вокруг не было ничего, кроме песка, камней и осыпей. Далеко на горизонте торчал одинокий кактус, как громадная растопыренная пятерня, чернея на фоне сумрачного неба.

Друзья оглянулись к красно-белым горам. Туча пыли немного осела, и стало видно заваленную Долину Сумерек.

— Как это случилось? — спросил Джим.

— Наверно, грохот паровоза так усилился, — ответил Лукас, — что стены обрушились.

Он повернулся к Эмме, похлопал ее по боку и ласково произнес:

— Отлично ты управилась, моя старушка!