Приключения Джона Дэвиса

Тогда меня подвергли допросу — так судьи допрашивают преступницу. Я все им рассказала. Они спросили меня, верю ли я в твое возвращение. «Да, — ответила я, — если только он жив». Они поинтересовались, сколько времени я прошу. Я ответила: «До тех пор, пока я не поцелую нашего ребенка». Они дали мне еще три дня после его рождения. Итак, мой возлюбленный, ты возвратишься, а быть может, не вернешься никогда, и в этом случае все правильно: лучше мне умереть.

20

Я больше не живу — я жду. В этом ожидании для меня теперь все. С самого утра я иду к окну и принимаюсь пристально вглядываться в морскую даль. При виде каждой лодки я вздрагиваю и в душе вспыхивает надежда… Но вот лодка приближается, и надежды мои развеиваются. О! Наш бедный ребенок, как, наверное, он страдает вместе со мною! Стефана бранит меня, что я не призналась ей раньше. Вместе мы сумели бы обмануть отца и Фортунато. Лгать им? Зачем? Если ты не возвратишься, разве я захочу жить?

21

О! Вернись, вернись, мой любимый, если не ради меня, то ради нашего бедного ребенка; если ты разлюбил меня, я не покажусь тебе на глаза, но дождись его появления на свет. Я заверну новорожденное дитя в твой плащ, и ты унесешь его, а меня оставишь умирать.

22

Дни! Дни! Как долги они, когда я мечтаю, и сколь кратки, когда предаюсь размышлениям… Прошло уже семь месяцев… Уже! Но чем же ты занят, Бог мой! Где ты? Ты просил у меня три месяца, самое большое четыре, и вот прошло целых семь. Ты в плену, или тебя нет в живых, любимый… Ты арестован в Англии, они устроили судилище, они приговорили тебя, как меня, и, как я, ты ожидаешь смертного часа.

Я забыла спросить тебя, правда ли, что мы встретимся на Небесах?

23

Наша жизнь течет, словно ничего не случилось, и порой я спрашиваю себя, не сон ли это.

И отец и брат, похоже, все забыли!.. Они приходят ко мне как обычно и, как всегда, обращаются со мною с нежностью и любовью. Но, время от времени, неожиданная дрожь, пробегая по моему телу, говорит мне, что они помнят и, как и я, ждут.

О! Вот она, твоя сицилийская песня:

На взморье я ромашкуСорвал, вздохнувши тяжко.Она бледна, бедняжка,А ты еще бледней.Смяв стебелек жестоко,Его лишают сока.

Так ты умрешь до срокаБез нежности моей.Так суждена могилаТой, что меня любила,Той, что зовет без силыМеня и день и ночь.

Тебя, цветок прибрежный,Лишь взгляд поил мой нежный,И смерти неизбежнойТебе не превозмочь.

А ты еще говорил мне, что не нужно верить предсказаниям!

26