Приключения Электроника

— В подвале.

Этот трюк Сыроежкин хорошо знает. Когда ребята играют в космонавтов, каждого по очереди запирают в сурдокамеру, куда не проникают ни свет, ни звуки из внешнего мира. Иначе говоря, запирают в подвале. Для тренировки воли. Темень там такая, что хоть час просиди с широко открытыми глазами — ничего не увидишь. И звуков никаких нет, только мыши иногда пробегают. У кого нервы слабые, тот не выдерживает: барабанит в тяжелую железную дверь. И его выпускают на все четыре стороны: из игры выбыл. А кто просидит в подвале больше получаса, когда выходит на свет, то идет по двору как пьяный: ничего сначала не видит.

— И сколько ты сидел?

— Три часа, — говорит Электроник. — Я всех победил.

Сережа зевнул и перевернулся на другой бок.

— Ты заболел? — хрипло спросил Электроник.

— Нет, я здоров.

— О чем ты думаешь?

— Знаешь, Электроник, ты словно мои родители: заболел… о чем думаешь… Я изобретаю машину времени.

Сыроежкин ожидал, что Электроник скажет: «Пустое занятие. Никакой машины времени не может быть». И отстанет с расспросами. Но Электроник спокойно заметил:

— Такая машина скоро будет.

— Фантазия, — Сыроежкин махнул рукой.

— Нет, не фантазия. На ней можно попасть в будущее.

— А в прошлое? — Сыроежкина больше интересовало прошлое. Вот бы рвануть на две недели назад и все начать сначала.

— В прошлое нельзя. Ведь это сверхбыстрая ракета.

— А-а… ракета… Так какая же это машина времени?

— Самая обыкновенная. — Электроник говорил уверенно, будто отвечал давно знакомую, проверенную веками теорему. — Когда ракета летит со скоростью, близкой к скорости света, то время в ней течет медленнее, чем на Земле. Предположим, космонавты летят к центру Млечного Пути. Они постареют в полете всего на двенадцать лет. А на Земле пройдет двадцать тысяч лет. Двести веков.

Сыроежкин свистнул и приподнялся на локте:

— А ты не заливаешь?

— Я говорю всегда точные и проверенные сведения, — сказал Электроник своим обычным ровным тоном. — Замедление времени в сверхбыстром полете предсказано великим физиком Эйнштейном. И уже проверено.

— Да нет, Электроник, ты меня не так понял… — стал оправдываться Сережка, словно его друг на самом деле обиделся. — Я хотел сказать, что очень уж много веков проходит на Земле. Вернешься, а все знакомые давным-давно умерли. Нельзя ли слетать лет на пять?

— Можно и на пять.

Сыроежкин представил, как возвращается из космического полета. Забылись все его грехи, снова начинается хорошая жизнь. Он ходит в школу, рассказывает всем о своих приключениях и дружит с Электроником, который не отвечает за него на уроках, а лишь подсказывает решения труднейших задач. Только вряд ли есть сейчас такие сверхбыстрые ракеты. Он что-то не слышал о них.

Электроник подтвердил его подозрения.

— Да-а… — только и сказал Сыроежкин, и это значило: зачем тогда говорить, раз их нет!

Прощальный вечер наших друзей прошел в деловых разговорах. Был составлен подробный план жизни Электроника на ближайшие два-три месяца. Сережка не решился сказать, что уезжает на долгие годы. Чего доброго, Электроник не согласится. А так, на два-три месяца, Электроник не возражал. Он уже вошел в роль.

И Сережка долго рассказывал Электронику обо всей своей жизни, что он только о ней знал. Электроник составил себе полную, ясную картину о человеке, которого отныне он должен был представлять. Жизнеописание Сергея Павловича Сыроежкина так удачно уложилось в его памяти, что он мог подробно обрисовать любой эпизод, ведя рассказ, естественно, от первого лица.

«Чтоб я сломался, если выдам тайну» — эта клятва не только сохранялась, она стала самой жизнью. Отныне Электроник должен был забыть, кто он такой. Забыть навсегда.

Наш беглец проворочался в постели до рассвета, потом ненадолго забылся. Когда он открыл глаза. Электроника не было. Нет, не Электроника! Сыроежкина уже не было в комнате.

Сергей Сыроежкин, семиклассник школы кибернетиков, ушел во Дворец пионеров. Там сегодня Вопросительный день: встреча с академиками, научные разговоры — словом, обычные школьные дела. А здесь, в квартире на Липовой аллее, был тот, кто раньше звался Сыроежкиным.

Сергей впервые подумал: а кто он теперь? Чудно! Пока что никто. Еще не придумал себе ни фамилии, ни имени. Но несколько минут он хотел оставаться самим собой. Несколько очень важных минут.

Он подсел к телефону и в адресном бюро узнал, как позвонить в квартиру пятнадцать дома номер три по улице Геологов. Набрал номер и, когда трубку сняли, сказал:

— Позовите, пожалуйста, Майю.

А там его не понимают:

— Алло, алло! Повторите!

Он повторил:

— Пожалуйста, Майю.

Резкие гудки. Отбой… Что за чепуха! Он только сообразил: он говорил без голоса, совсем беззвучно.

Сергей сказал вслух:

— Чепуха!

Получилось.

— Майку к телефону!

И это получилось. А вдруг, когда она возьмет трубку, снова пропадет так нужный сейчас голос?

На этот раз его услышали. Приятный бас ответил:

— Сейчас.

Сей-час. Вот она идет по коридору в голубом платье, отражается в зеркалах и думает: кто это?

— Да-а.

— Здравствуй, Майя.

— Здравствуй! Кто это?

— Это Сергей, — глухо сказал он.

— Какой Сергей?

— Сыроежкин.