Приключения Электроника

«Рэсси! — подумал после этих слов учителя Сережа. — Где он сейчас, крылато-хвостатая система? Летит в далекую Индию? Или атакует новый отряд сонных стрелков? Теперь ничего не узнаешь про Рэсси — как там его успехи, пока не вернется Электроник».

— Итак, о формулах, — продолжал математик. — Лучше всего, на мой взгляд, о них сказал знаменитый Генрих Герц. Когда он узнал, что свет — лишь частный случай электромагнитных волн, открытых математиком Максвеллом, то заметил: «Нельзя избавиться от ощущения, что эти математические формулы имеют независимое существование и собственный разум, что они мудрее, чем мы; мудрее даже, чем их первооткрыватели; что мы получаем из них больше, чем в них было первоначально заложено…»

Сыроежкин поднял руку.

— Пожалуйста, Сыроежкин.

— Герц сказал правильно, но он был знаком только с первой частью работы современного программиста, — решительно заявил Сергей.

Гул удивления пролетел над партами. Сыроежкин поправляет Герца!

— Если на основе формул построить электронную модель, — спокойно пояснил Сергей, — она может дать неожиданные результаты.

— Ты что, агитируешь за монтажников? — ехидно бросил Вовка Корольков.

Класс насторожился: вечный спор между программистами и монтажниками, возникший вместе с рождением школы юных кибернетиков, спор о том, кто важнее для науки — теоретики или практики, учителя или конструкторы вычислительных машин, продолжался.

Сергей обернулся к соседу по парте.

— Сто лет назад, — спокойно ответил он Профессору, — сразу же после спуска на воду утонул вместе с экипажем английский броненосец «Кептен». Утонул только потому, что лорды адмиралтейства осмеяли опыты с моделью броненосца. Модель-игрушка переворачивалась даже при слабых волнах. А потом пошел ко дну и сам броненосец. И ты знаешь, Профессор, какая мемориальная доска висит в Лондоне?

Профессор, не ожидавший такого вопроса, молчал. Вокруг него была такая пустая тишина, точно он внезапно очутился на необитаемом острове.

И громом прозвучал голос учителя математики, цитировавшего первый исторический параграф устава современного кибернетика:

— «Вечное порицание невежественному упрямству лордов адмиралтейства!»

От грохота задребезжали стекла. Казалось, вместе с классом хохочут над своей глупостью сами невидимые лорды адмиралтейства. Вечный вопрос на сегодня был решен. Сыроежкин сел с видом победителя.

— Ну зачем ты так? — проговорил, хихикая, Вовка Корольков. — Шепнул бы мне на ухо…

— Читать надо, Профессор, — строго сказал Сережка. — И не одни только логарифмические таблицы…

Таратар, подождав, пока класс успокоится, вновь обратился к победителю:

— Но ты не закончил, Сережа. Идея твоя интересная. А доказательства?

И Сыроежкин, став у доски, начал рассказывать о сложной биоэлектронной системе — то, что он знал о Рэсси. И хотя он ни разу не назвал его имени, ребята почувствовали, что речь идет о какой-то необычной личности: вот она, набросанная в уравнениях, обретает плоть в электронных схемах, учится распознавать образы, обнаруживать цель, формирует свои понятия о внешнем мире, тренируется в математических играх, изучая полет, движение в воде, погоню, пожар, ранение, аварийное состояние, даже землетрясение, — и все запоминает. Каждый, кто слушал Сергея, как он рассказывает о следах памяти, представил снежный рисунок на стекле, или серебристую паутину, натянутую между деревьев, или звездную нитку Млечного Пути — словом, какой-то сложный, мгновенно сверкающий узор, — так запоминает важные события память машины и человека. Хитросплетенные узоры остались после обучения в схемах Рэсси, сложной модели, которая должна принести миру новые важные открытия.

— Кто это? — спросил тонкий голос, когда Сережка умолк.

— Рэсси, — кратко ответил Сыроежкин и испуганно пощупал карман. К счастью, транзистор был в другой рубашке, и Рэсси не слышал лекции. — Я покажу его, когда вернется Электроник.

Все сразу поверили, что есть на свете Рэсси. А Макар Гусев, махая над головой кулаками-гирями, закричал:

— Это не Сыроежкин! Я сразу догадался… Это Электроник. Он слишком умный!

Сыроежкин молча погрозил Макару, и тот с уважением вспомнил, что у Электроника железный кулак.

— По данному мною обещанию, — сказал Таратар, — я должен назначить ассистентом Сергея Сыроежкина. Но я не могу этого сделать. Сергей уезжает по заданию научного института.

— Что?! — Сергей не верил своим ушам.

— Ты еще не знаешь, — мягко сказал Таратар. — Сейчас будет звонок. Иди к директору, он тебе объяснит.

Сыроежкин покраснел и, забыв портфель, выскочил из класса.

Последнее сообщение потрясло класс. Индия, Рэсси, научное задание — и все это на одном уроке! Шум стоял такой, что никто не слышал звонка.

— От Института бионики! — торжественно выговорил учитель, застегивая портфель. — Вот так, программисты-оптимисты!..

А Гусев приставал к приятелям:

— Потрогай-ка плечо. Еще сегодня утром меня хлопал сам академик Сыроежкин.