Приключения Эраста Фандорина

Нет, это совсем не любительская затея, сказал себе Романов. Сама идея массовой, тысячной организации, которая состоит из легко заменяемых дилетантов, но управляется грамотно, из единого центра, до гениальности дерзка и действенна. Можно сколько угодно гоняться за щупальцами этого спрута и обрывать их, но до головы не доберешься, а пока будешь пытаться, вылезут новые отростки.

– Я только с поезда, в Москве никого не знаю, – сказал Алексей вслух. – Мне бы где-нибудь поселиться, и буду готов выполнять любые приказы.

Оказалось, что юнкер Веня не так уж тактичен. Дверь приотворилась, раздался звонкий голос:

– Господин штабс-капитан, а поживите у нас! Зина, ведь можно? Кабинет Владимира Ивановича все равно пустует.

– Да, конечно, – ответила из коридора Грузинцева после паузы.

До вечера Алексей отсыпался, разом за дерганые фронтовые дни и за тяжелую дорогу. Проснулся, сел на диване – накрыт стол: белейшая салфетка, симметрично разложенные приборы, на фарфоровой тарелке бутерброды с колбасой, печенье, термос с чаем. Залюбуешься. И записка мелким, но твердым, очень красивым почерком: «Есть горячая вода».

Поел, помылся в настоящей ванне, с газовым водонагревателем – давно забытая роскошь. Потом долго, с удовольствием брился, подстриг усы, привел в порядок ногти. Впервые за много месяцев ощутил себя жителем цивилизованного общества.

Вернувшись к себе, в кабинет убитого на войне генштабиста, стал расхаживать вдоль шкафов с книгами, все больше военными и историческими. Прикидывал, что делать дальше. Докладывать пока рано. Да и зачем? Все равно у Орлова никого кроме людей с винтовками нет. Они понадобятся только на завершающем этапе. Сначала нужно установить, кого и где брать. «Осьминожья» конституция удобна в смысле безопасности, но в то же время имеет слабую точку. Конечно, несколько тысяч заговорщиков установить и арестовать невозможно. Но это и не нужно. Если найти голову спрута и нанести по ней удар, можно не заботиться о щупальцах. Без управления и связи они будут беспомощны, перестанут представлять какую-либо опасность.

В кабинете было очень тихо. Пушистый ковер скрадывал шаги, резные часы не тикали. Алексей подумал, не завести ли – в детстве он очень любил заводить старинный отцовский «Мозер» бронзовым ключиком. Нет, не стоит. Если у такой аккуратной хозяйки часы стоят – значит, со смыслом. Понятным. Умер хозяин, остановилось время.

Вдруг, подумав об аккуратности Зинаиды Андреевны, сообразил, что забыл убрать за собой бритвенные принадлежности.

В носках, чтоб не шуметь, вышел в коридор, прислушался. Нигде ни звука. Время было уже позднее.

Черт, и свет в ванной не погасил!

Он приоткрыл дверь и застыл.

Зинаида Андреевна стояла подле умывальника с зажмуренными глазами, держала в руке, у самого носа, мыльный помазок. Зачем?

– Ради бога извините, – сказал Романов. – Сейчас помою.

Ее глаза раскрылись, в них было смятение.

– Это вы извините, – пробормотала Грузинцева. – Я… я совсем отвыкла от этого запаха. Мужского запаха. Веня еще не бреется…

Алексей перестал на нее смотреть, чтобы не смущать еще больше.

– Вам, должно быть, неприятно, что я разместился в кабинете вашего мужа. Я съеду, как только Иван Климентьевич найдет что-нибудь. Он обещал…

– Я думала, что будет неприятно, но почему-то… Почему-то хорошо оттого, что в доме снова живет мужчина. – Зинаида Андреевна повернула кран, стала медленно, тщательно, мыть помазок. Она тоже больше не смотрела на Романова. – Знаете, мы с Владимиром Ивановичем прожили недолго, я даже толком полюбить его не успела, хотя он был очень хороший человек. Знакомый отца. Когда папа с мамой так внезапно… Веня вам наверно рассказал?

– Нет.

– У нас было имение на Волге. Зимой всегда уезжали туда на Рождество. Последняя предвоенная зима была очень теплая, помните? Они провалились на Волге под лед, вместе с санями и лошадью. Канули, будто не было… Мне сейчас иногда кажется, что вся Россия, вся прежняя жизнь тоже ухнула в какую-то черную полынью, и… – Она содрогнулась. – Мне был двадцать один год, Вене двенадцать. Не знаю, как бы мы это перенесли, если б не Владимир Иванович. Он всё время был рядом. Выйти за него замуж казалось таким естественным. И у нас всё было бы прекрасно, я уверена. Но мы поженились в апреле, а в августе война. Потом он один раз приезжал на побывку – и всё…

Романов слушал, вздыхал. Сколько в России таких молодых вдов. И сколько еще появится.

– Что-то я разнюнилась, на меня непохоже. – Грузинцева кашлянула. – Всё запах виноват. Вы живите у нас, Алексей Парисович, сколько понадобится. Не бойтесь, я вас чувствительными разговорами больше терзать не буду. Спокойной ночи.

В общем, сломала она Романову всё оперативное планирование. Вернувшись к себе, он про дельное уже не думал. Только про то, как же это могло получиться: Орлов с Крюковым для него свои, а Зинаида Грузинцева, Зотов и Веня – чужие? Бред.

Сказка про белого бычка