Приключения инженераРоман

А потом я разыскал Валентину Дмитриевну В., бывшего третьего секретаря Горкома, и мы организовали политклуб и начали восстанавливать партийную городскую организацию. И выяснилось, что в городе есть люди, которые с той же целью ищут друг друга, а в самом крупном институте города партийная группа не распустилась, хотя многие члены партии и вышли из нее. А теперь у нас в городе 12 первичных организаций и есть новый горком КПРФ, люди все вроде меня, которые раньше партийной работой почти не занимались. У нас дружный и энергичный коллектив, деловой секретарь, и около трехсот членов партии, т. е. порядка 5 процентов от прежнего состава, как и во всей стране. Но партия набирает силу. В ней появляется молодежь, есть свои газеты и много чего еще. И у всех нас, коммунистов, нет сомнения в том, что победа будет за нами.

2. 1991 год: зачем нужна стрельба?

Большинство людей считает, что революция или контрреволюция обязательно сопровождаются стрельбой и многочисленными жертвами. Это неверно.

Ни революция, ни контрреволюция вообще не являются вооруженными действиями. Они являются сменой общественно-экономических формаций. Если устаревшая формация заменяется на прогрессивную, то это революция, а если наоборот, то — контрреволюция. А стрельба тут ни при чем.

Правда, для того чтобы произвести смену одной формации на другую нужно иметь в руках политическую власть, и вот для этого может понадобиться беготня с пулеметами. Но если власть уже находится в руках тех, кто задумал произвести смену формаций, то пальба не нужна, и все происходит тихо-мирно. Более того, мирная смена экономической формации означает, что власть уже находится в руках соответствующего класса и нужны всего лишь какие-нибудь декоративные мероприятия, чтобы юридически оформить то, что уже произошло.

В 1917 году Февральская революция произошла вообще без единой жертвы. Просто и армия, и народ, и буржуазия перестали обращать внимание на царскую власть, которая к этому времени проявила полную недееспособность. А для оформления этого уже свершившегося факта к царю была направлена правительственная делегация.

Николай Второй, которому и самому уже порядком надоело быть царем, поскольку он был для этой должности профессионально непригоден, тут же согласился, но на всякий случай спросил, что, может быть, братец Миша — Великий князь хочет? Но Миша выразился в том смысле, что он не такой дурак, чтобы добровольно одевать этот хомут, да еще в такое время. Война все-таки. И к власти официально пришла буржуазия, которая на самом деле уже все держала в своих руках. И никакой перестрелки не было.

Нечто аналогичное произошло и в Октябре 1917 года. Фактически у Временного правительства уже не было никакой власти и ничем оно не управляло. И поэтому оно не смогло оказать сопротивления. А защищали душку-Керенского истеричные бабы из Женского батальона и юнкера-мальчишки. У них отобрали оружие, чтобы они сдуру кого-нибудь не подстрелили, а всех министров отправили в тюрьму. Потом, правда, отпустили. А те шесть человек, которых помяли при штурме Зимнего дворца, пострадали, в основном, по собственной неосторожности. Это уж потом, когда буржуазия, спохватившись, сделала попытку вернуться к власти, началась и интервенция, и белогвардейщина, имевшие целью вернуть утраченную власть. А в момент переворота обошлось без стрельбы.

Обошлось без стрельбы и в 1991 году, когда ГКЧП, поддавшись на провокацию, решил придти к власти вместо президента Горбачева. Власть к этому времени уже давно находилась в руках новой отечественной буржуазии, которая, начиная с правления Хрущева, постепенно преобразовала социализм в государственный капитализм. Но еще существовавшая КПСС не позволяла совбурам прибрать к рукам народное добро. И поэтому от нее надо было избавиться. Это и произошло, причем народ не встал на ее защиту не столько потому, что его никто не позвал, а потому, что он в КПСС уже не видел выразителя своих интересов. А руководители КПСС элементарно сдали свои позиции: раз начальник, т. е. Генсек сказал, что КПСС надо распустить, значит так и надо, ему виднее. И КПСС не стало.

Когда в нашем городе Жуковском ликвидировали Городской комитет КПСС, я один побежал в Горком, чтобы не допустить этого. Но когда я примчался в здание Горкома, там находились только Первый секретарь Горкома и майор милиции, который пришел опечатывать помещение. И мне было сказано:

— Пошли отсюда! А то майор торопится, у него еще дел много!

И мы ушли.

А вот в Ленинграде, как мне рассказали, события протекали иначе. Когда какой-то лейтенант милиции явился в Ленинградский обком и потребовал очистить помещение, то ему не подчинились. А когда он стал орать, дежурные ему сказали:

— Не кричите, пожалуйста! У нас так не принято. Предъявите документы, запишите вот в эту книгу кто вы и по какому вопросу пришли. Закрывать помещение? Очень хорошо. Предъявите основание, кем подписано? А может быть вы самозванец? Тогда мы вас сдадим в милицию.