Приключения Конана-варвара. Путь к трону (сборник)

Грубо расхохотавшись, Саломея схватила ее за запястье и удержала на месте. Королева, восхитительно гибкая, все же не могла противостоять мстительной силе, переполнявшей Саломею.

– Ты сумеешь найти дорогу в подземелье из дворца, Констанций? – поинтересовалась ведьма. – Отлично. Запри эту злючку в самой крепкой камере. Тюремщики, все до единого, спят крепким сном, одурманенные зельем. Об этом я позаботилась. Отправь кого-нибудь перерезать им глотки, пока они не очнулись. Никто не должен узнать о том, что произошло здесь сегодня ночью. С этой поры я – Тарамис, а Тарамис превратится в безымянную узницу в безвестной темнице.

Констанций обнажил в улыбке крепкие белые зубы под тоненькими усиками.

– Очень хорошо; но ты же не откажешь мне в… э-э… маленьком развлечении? Для начала?

– Только не я! Попробуй приручить эту скромницу. – Злобно расхохотавшись, Саломея толкнула сестру в объятия котхийца и вышла в другую дверь, выводившую в наружный коридор.

Прекрасные глаза Тарамис испуганно расширились, а ее стройная фигурка напряглась и оцепенела в объятиях Констанция. В страхе перед надругательством над ее девичьей честью она забыла о марширующих по улицам города наемниках, забыла об оскорблении, нанесенном ее королевскому достоинству. Охваченная стыдом и ужасом, она увидела циничную насмешку в горящих глазах Констанция и почувствовала, как его грубые руки сминают ее податливое тело.

Саломея, быстрым шагом удалявшаяся по коридору, презрительно улыбнулась, когда дворец содрогнулся от отчаянного и жалобного крика.

2. Древо смерти

Штаны и рубашка молодого солдата покрылись коркой засохшей крови, промокли от пота и стали серыми от пыли. Кровь сочилась из глубокой раны на бедре, равно как и из многочисленных порезов на груди и плечах. На залитом смертельной бледностью лице выступили крупные капли пота, а пальцы судорожно вцепились в покрывало оттоманки, на которой он лежал. Но в словах его звучала боль души, затмевавшая физические страдания.

– Она наверняка повредилась рассудком! – снова и снова повторял он, как человек, который поражен случившимся и до сих пор не может в него поверить. – Это кошмар! Тарамис, которую боготворят все хауранцы, предает свой народ, отдав его на растерзание этому котхийцу! О Иштар, почему я не погиб? Лучше умереть, чем видеть, как наша королева превращается в предательницу и распутную девку!

– Лежи спокойно, Валерий, – взмолилась девушка, промывавшая и перевязывавшая его раны. Руки у нее дрожали. – Заклинаю тебя, лежи смирно, любимый! Иначе твои раны откроются. Я не осмелилась позвать лекаря…

– Не надо, – пробормотал раненый юноша. – Чернобородые дьяволы Констанция рыщут по дворцу в поисках раненых хауранцев; они повесят любого, у кого обнаружат раны, – ведь это значит, что он сражался против них. О, Тарамис, как ты могла предать свой народ, который боготворил тебя? – Он забился в судорогах, плача от стыда и отчаяния, и насмерть перепуганная девушка крепко обняла его, прижимая голову юноши к своей груди и умоляя успокоиться.

– Лучше смерть, чем черный позор, который покрыл сегодня весь Хауран, – простонал он. – Неужели ты не понимаешь, Ивга?

– Нет, Валерий. – Ее тонкие проворные пальчики вновь принялись за дело, бережно промывая и стягивая края разверстых ран. – Меня разбудил шум битвы на улицах – я выглянула в окно и увидела, как шемиты в куски рубят людей, а потом я услышала твой голос, едва донесшийся от задней двери.

– У меня больше не осталось сил, – пробормотал юноша. – Я упал в переулке и уже не мог подняться. Я знал, что, если останусь лежать, меня скоро найдут, – я убил троих чернобородых сволочей, клянусь Иштар! Никогда больше им не шататься по улицам Хаурана, слава богам! Эти дьяволы уже жарятся в аду!

Дрожащая девушка вновь принялась утешать его, обращаясь с ним как с маленьким, и приникла своим прохладным сладким ртом к его пересохшим губам. Но ярость, бушевавшая в его душе, требовала выхода и не давала успокоиться.