Приключения Конана-варвара. Путь к трону

– Демон не получит голову Тиберия, если только я смогу этому помешать, – проворчал он. – Мы отнесем тело в форт. Отсюда до него около трех миль. Жирный ублюдок мне никогда не нравился, но нельзя позволить пиктским дьяволам обращаться с головами белых людей так, как им заблагорассудится.

Пикты были белой расой, хотя и смуглой, но жители пограничья никогда не считали их сородичами.

Бальт взялся за дальний конец носилок, на которые Конан бесцеремонно взвалил труп несчастного купца, и они зашагали к форту так быстро, как только могли. С этой мрачной ношей Конан двигался так же бесшумно, как и налегке. Из пояса купца он соорудил петлю, которую накинул на концы шестов со своей стороны, и носилки он держал одной рукой, а другой сжимал обнаженный меч с широким лезвием, беспрерывно обшаривая напряженным взглядом лес, вставший стеной по обе стороны дороги. Тени становились все гуще. Очертания деревьев и листвы начали таять в голубоватой дымке. В подступающих сумерках лес обрел зловещие и загадочные черты и, казалось, скрывал в своей чаще неведомых тварей.

Они прошли уже больше мили, и у Бальта заныли руки, когда из леса, голубоватые тени в котором стали фиолетовыми, вдруг донесся душераздирающий крик.

Конан дернулся, и Бальт едва не выронил свой конец носилок.

– Женщина! – воскликнул юноша. – Великий Митра, это кричала женщина!

– Жена какого-нибудь поселенца заблудилась в лесу, – прорычал Конан, опуская на землю свой край носилок. – Скорее всего, ищет отбившуюся корову – оставайся на месте!

И он, как вышедший на охоту волк, нырнул в густую стену леса. У Бальта волосы встали дыбом на затылке.

– Оставаться одному рядом с трупом, пока в чаще рыщет сам дьявол? – задохнулся он от возмущения. – Я иду с тобой!

Перейдя от слов к действию, он устремился вслед за Конаном. Киммериец оглянулся на него, но ничего не сказал, хотя и не замедлил шаг, чтобы спутник, уступавший ему ростом, мог догнать его. Бальт сбил дыхание, возмущаясь тем, что следопыт постепенно отрывается от него, скользя меж стволов, как призрачная тень, но тут Конан выскочил на прогалину и присел, оскалившись и приподняв меч.

– Почему мы остановились? – задыхаясь, пропыхтел Бальт, смахивая рукой пот со лба и обнажая собственный короткий клинок.

– Крик донесся с этой самой прогалины или откуда-то совсем рядом, – отозвался Конан. – Я не ошибаюсь в определении источника звуков, даже в лесу. Но где…

И вдруг крик прозвучал снова – на сей раз позади них; он донесся со стороны тропы, которую они покинули совсем недавно. Пронзительный и горестный, он взлетел к небу – крик женщины, охваченной паническим ужасом, – а потом вдруг сменился насмешливым, издевательским хохотом, которым мог разразиться, скажем, демон нижнего мира.

– Что, во имя Митры… – Даже в сумерках стало заметно, как побелело лицо Бальта.

Изрыгая чудовищные проклятия, Конан развернулся и помчался обратно, в ту сторону, откуда пришел, и аквилонянин, спотыкаясь и недоумевая, последовал за ним. Он со всего маху налетел на киммерийца, когда тот вдруг замер как вкопанный, отскочив на несколько шагов от его загорелой спины, словно мячик от железной статуи. Охнув от неожиданности, Бальт услышал, как Конан прошипел что-то сквозь стиснутые зубы. Киммериец стоял совершенно неподвижно. Заглянув ему через плечо, юноша почувствовал, как зашевелились волосы у него на затылке. Что-то двигалось сквозь темные кусты, окаймлявшие тропу, – оно не шло и не летело, а скорее ползло, как змея. Но это была не змея. Силуэт его казался размытым, но ростом существо было выше человека, хотя и не очень массивным. Его окутывало странное жутковатое сияние, нечто вроде синеватого трепещущего пламени. И впрямь, свечение это было единственной осязаемой и различимой чертой неведомой твари. Создавалось впечатление, будто пламя обрело плоть и кровь, целеустремленно двигаясь сквозь темнеющие кусты.

Конан зарычал и изо всех сил метнул свой топор. Но тварь как ни в чем не бывало скользила дальше, ни на йоту не отклонившись от взятого курса. Они видели ее лишь несколько мгновений – высокий неясный силуэт, окутанный трепещущими язычками пламени, плывущий сквозь подлесок. А потом тварь исчезла, и лес скорчился в испуганном молчании.

Конан с рычанием проломился сквозь переплетение веток и вывалился на тропу, ругаясь на чем свет стоит. Бросившись за ним, Бальт увидел, что киммериец застыл подле носилок, на которых простерлось тело Тиберия. И у этого тела больше не было головы.

– Он заманил нас в ловушку своим воем! – бушевал Конан, в ярости размахивая над головой огромным мечом. – Я должен был вести себя умнее! Мог бы и догадаться, что все это – лишь ловкий фокус! А теперь алтарь Зогара украсят пять голов.

– Но что это за тварь, которая плачет, как женщина, и смеется, как демон, и светится колдовским огнем, скользя меж деревьев? – выдохнул Бальт, утирая пот со лба.

– Болотный дьявол, – угрюмо отозвался Конан. – Ладно, берись за свой конец. Заберем с собой хотя бы тело. По крайней мере, нести будет легче.