Приключения Кроша. Каникулы Кроша. Неизвестный солдат

Лыков повернул голову, скосился на старшину, потом посмотрел на небо, поднялся, держа винтовку в руках, – небольшой, кругленький, мордастенький солдатик, – философски проговорил:

– Согласно стратегии и тактике, не должон он сюда залететь.

– Стратегия… тактика… Оправьте гимнастерку, рядовой Лыков!

– Гимнастерку – это можно. – Лыков снял и перетянул ремень.

Поднялся и Огородников – степенный, представительный шофер с брюшком, снял пилотку, вытер платком лысеющую голову, сварливо заметил:

– На то и война, чтобы самолеты летали и стреляли. Тем более, едем без маскировки. Непорядок.

Упрек этот адресовался Бокареву. Но лицо старшины было непроницаемо.

– Много рассуждаете, рядовой Огородников! Где ваша винтовка?

– В кабине.

– Оружие бросил. Солдат называется! За такие дела – трибунал.

– Это известно, – огрызнулся Огородников.

– Идите к машинам! – приказал Бокарев.

Все вышли на пустую проселочную дорогу к своим старым, потрепанным машинам – двум «ЗИСам» и трем полуторкам.

Стоя на подножке, Лыков объявил:

– Кабину прошил, гад!

– Это он специально за тобой гонялся, Лыков, – добродушно заметил Краюшкин. – «Который, думает, тут Лыков?..» А Лыков эвон куда уполз…

– Не уполз, а рассредоточился, – отшутился Лыков.

Бокарев хмуро поглядывал, как Огородников прикрывает срубленным деревом кабину и кузов. Хочет доказать свое!

Командирским голосом он приказал:

– По машинам! Интервал пятьдесят метров! Не отставать!

Километров через пять они свернули с проселка и, приминая мелкий кустарник, въехали в молодой березняк. Прибитая к дереву деревянная стрелка с надписью «Хозяйство Стручкова» указывала на низкие здания брошенной МТС, прижавшейся к косогору.

– Приготовить машины к сдаче! – приказал Бокарев.

Он вынул из-под сиденья сапожную щетку и бархатку и стал надраивать свои хромовые сапоги.

– Товарищ старшина! – обратился к нему Лыков.

– Чего тебе?

– Товарищ старшина, – Лыков понизил голос, – я бывал в этой ПРБ, тут порядки такие: кто прибыл без сухого пайка, тех посылают на продпункт, в город.

– Ну и что?

– В городе продпункт, говорю…

– Вам выдан сухой паек.

– А если бы не выдали?

Бокарев сообразил наконец, на что намекает Лыков, посмотрел на него.

Лыков поднял палец.

– Город все-таки… Корюков называется. Женский пол имеется. Цивилизация.

Бокарев завернул щетку и мазь в бархатку, положил под сиденье.

– Много берете на себя, рядовой Лыков!

– Обстановку докладываю, товарищ старшина.

Бокарев оправил гимнастерку, ремень, портупею, просунул палец под подворотничок, покрутил шеей.

– И без тебя есть кому принять решение!

Обычная, известная Бокареву картина ПРБ – походно-ремонтной базы, размещенной на этот раз в эвакуированной МТС. Рокочет мотор на стенде, шипит паяльная лампа, трещит электросварка; слесаря в замасленных комбинезонах, под которыми видны гимнастерки, ремонтируют машины. Движется по монорельсу двигатель; его придерживает слесарь; другой, видимо механик, направляет двигатель на шасси.

Мотор не садился на место, и механик приказал Бокареву:

– А ну-ка, старшина, попридержи!

– Еще не приступил к работе, – отрезал Бокарев. – Где командир?

– Какой тебе командир?

– Какой… Командир ПРБ.

– Капитан Стручков?

– Капитан Стручков.

– Я капитан Стручков.

Бокарев был опытный старшина. Он мог ошибиться, не распознав в механике командира части, но распознать, разыгрывают его или нет, – тут уж он не ошибется. Его не разыгрывали.

– Докладывает старшина Бокарев. Прибыл из отдельной автороты сто семьдесят второй стрелковой дивизии. Доставил пять машин в ремонт.

Он лихо приложил, потом отбросил руку от фуражки.

Стручков насмешливо осмотрел Бокарева с головы до ног, усмехнулся его надраенным сапогам, его франтоватому виду.

– Очистите машины от грязи, чтобы блестели, как ваши сапоги. Ставьте под навес и приступайте к разборке.

– Понятно, товарищ капитан, будет исполнено! Позвольте обратиться с просьбой, товарищ капитан!

– Какая просьба?

– Товарищ капитан! Люди с передовой, с первого дня. Позвольте в город сходить, в баньке помыться, письма послать, купить кое-чего по мелочи. Завтра вернемся, отработаем – очень просят люди.

Все просятся в город. И лучше отпустить их сейчас, иначе потом сами будут бегать. Раньше чем через два дня их машины все равно не пойдут в ремонт – очередь. А уж тогда он с этого франта потребует работу.

– Идите! Завтра к вечеру быть здесь. Опоздание – самоволка.

Теперь они шли по полевой дороге. Впереди Бокарев с Вакулиным, за ними Краюшкин, Лыков и Огородников. Над ними хмурое осеннее небо, вокруг неубранные поля.

– Какие хлеба богатые погибают… – вздохнул Краюшкин.

– Сентябрь, – подхватил Лыков, – в сентябре свадьбы гуляют.

– Жених нашелся, – усмехнулся Огородников.

– А чего ж, – примирительно сказал Краюшкин, – он еще парень молодой, может жениться. Хочешь жениться, Лыков?

– Да я уж три года как женат.