Приключения Кроша. Каникулы Кроша. Неизвестный солдат

Мы сняли глушитель и отнесли его на заварку. Потом принесли с заварки и очень долго ставили. Ставить глушитель еще труднее, чем снимать: приходится держать его на весу, затекают руки.

Теперь, чтобы закончить эту машину, надо заменить ей подшипники передних колес. Подшипники я уже принес со склада. В глянцевитой, промасленной бумаге они лежали на верстаке. Но ставить их должен сам Лагутин. А его не было, он околачивался в обойном цехе. Я пошел за ним туда.

С довольной физиономией Лагутин сидел на краю верстака и курил. Майка строчила на машине. Надя Флерова шила на руках. Мастер Иван Кузьмич кроил на полу кусок дерматина.

– Надо ставить подшипники, – сказал я Лагутину.

Он ничего не ответил.

Я не стал повторять. Он хорошо расслышал, что я сказал.

Я подошел к девочкам. Мне было интересно послушать, как с ними разговаривает такой грубиян, как Лагутин. Но он молчал. Может быть, я перебил его. Может быть, он не хотел при мне продолжать. А может быть, к моему приходу уже все закончил, исчерпал себя.

Вдруг в цех вошла диспетчер Зина и остановилась в дверях.

Я подумал, что сейчас будет небольшой скандалец, и очень этому обрадовался. Пусть Майка увидит, каков фрукт этот Лагутин.

– Товарищ Лагутин, можно вас на минуточку, – жалким голосом проговорила Зина.

У Лагутина сделалось сонное лицо.

– Чего еще?!

– На минуточку, – повторила Зина.

Все мы, и Майка, и Надя, и даже мастер Иван Кузьмич, смотрели на них.

Лагутин нахмурился:

– Что за секреты такие?

– По делу, – сказала бедная Зина.

– Ладно, – лениво сказал Лагутин, – зайду в диспетчерскую.

Зина постояла еще немного, повернулась и вышла из цеха.

Наступило молчание.

Я улыбался.

Лагутин исподлобья посмотрел на меня:

– Чего зубы скалишь?!

На что я ответил:

– Мои зубы, хочу и скалю. Идемте лучше ставить подшипники, а то мы уйдем на собрание.

Он прямо позеленел, когда я сказал «лучше». Понял, на что я намекаю. И проворчал:

– Без вас поставят.

– Как хотите, – сказал я и вышел из цеха.

4

После работы мы собрались на пустыре и уселись возле старой машины «ГАЗ-51». Эта машина была списана. Как негодная подлежала разборке на части.

Собрание открыл Игорь. Он сказал, что мы отработали неделю и пора подвести итоги. Но прежде всего надо выбрать председателя и секретаря.

Председателем выбрали его самого. Игоря у нас всегда выбирали председателем. Секретарем предложили меня. Но я сказал, что у меня болит рука, я ушиб ее молотком. Это было давным-давно, я уже забыл об этом. А теперь, к счастью, вспомнил. Мне поверили. Вместо меня секретарем выбрали Макарову.

На собрание пришли наша классная руководительница Наталья Павловна и главный инженер автобазы. Тот самый, который водил нас в первый день по цехам. Оказывается, он считается руководителем нашей практики. А я и не знал.

Главный инженер сказал, что администрация автобазы создала нам наилучшие условия. Все ребята распределены согласно их интересам, склонностям и личным качествам. Все цеха и бригады оказывают нам полное внимание. В общем, все идет прекрасно. Он надеется, что мы получим трудовые навыки. А если у кого есть претензии, он их с удовольствием выслушает.

Но по его лицу было видно, что претензии он выслушает без всякого удовольствия.

Все молчали, никто не выражал претензии.

Тогда Игорь сказал, что он целиком присоединяется к главному инженеру. Практика идет прекрасно. Администрация относится к нам великолепно. Все ребята сделали колоссальные успехи. А если кто и отстает, то сам виноват, пусть подтягивается. Но кто именно отстает, Игорь не сказал. Он старается никого не задевать.

На самом деле практика у нас шла вовсе не так хорошо, как они говорили. Взять, например, меня со Шмаковым. Мы только последние два дня работали нормально. А до этого были «на подхвате». А те, кто работали в механическом цехе, до сих пор ничего не делали. Стояли за спинами рабочих, смотрели, как те работают на разных станках. Мы их называли «заспинниками». Один из таких «заспинников», Солоухин, сидел рядом со мной. Я подтолкнул его, чтобы он высказался. Солоухин махнул рукой: не хотел связываться.

Тогда я сказал:

– Некоторые ребята не работают, только смотрят.

– Нет, – возразил главный инженер, – они не смотрят, а наблюдают. У них наблюдательная практика.

Наша классная руководительница Наталья Павловна очень обрадовалась тому, что все идет хорошо. Она всегда радуется, когда все идет хорошо, и огорчается, когда идет плохо. И мне тем более не хотелось ее расстраивать. Она уже старенькая, и у нее слабое сердце. И я не стал возражать главному инженеру.

Наталья Павловна сказала, что она очень рада тому, что все идет хорошо. Но, добавила она, практику надо увязывать с учебным процессом, со школьной программой. Когда мы работаем, мы должны все время думать про физические и химические законы, которые изучали в школе. Должны увязывать эти законы с тем, что мы видим и делаем на производстве.

Мы ничего не возразили Наталье Павловне. Мы никогда ей не возражаем. Пусть себе говорит.

После этого главный инженер сказал: