Приключения Кроша. Каникулы Кроша. Неизвестный солдат

– Что прекрасно в этой нэцкэ? Прекрасно доброе чувство, которое двигало ее создателем, сознание, что и сотни лет назад люди радовались прекрасному и доброму. Я бы так и оценивал произведения искусства: по степени доброго чувства, которое они вызывают.

– Это верно, – заметил я. – Еще Пушкин сказал: «Чувства добрые я лирой пробуждал…»

Краснухин повращал на меня глазами, но ничего не ответил. А чего отвечать? Лучше Пушкина не скажешь!

Краснухин положил нэцкэ в коробочку и протянул Косте:

– Возьми, это из коллекции твоего отца.

26

Мы вышли с Костей от Краснухина.

– Краснухин – человек, – сказал я.

Костя молчал.

– А Веэн написал про него подлую статью, – продолжал я.

Костя молчал.

– Хороший человек не напишет подлую статью, – заключил я.

Костя молчал.

– Ты знаешь, как умер твой отец?

Его лицо потемнело.

– Знаю.

– А почему он это сделал, знаешь?

– Моя мать ушла к другому человеку.

– Кто тебе сказал?

– Это не имеет значения.

– Тот, кто тебе это сказал, – лгун и обманщик.

– Молчи, ты ничего не знаешь!

– Ты молчи! Я знаю больше тебя, сейчас ты в этом убедишься. Давай присядем.

Мы присели на скамейку. Я протянул Косте статью Максимова. Он прочитал ее. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Сильный парень, ничего не скажешь.

– Тебе все ясно? – спросил я.

– Зачем они скрывали от меня? – проговорил Костя.

– Как ты можешь это говорить! Ты не знаешь всех обстоятельств, ты ни разу не говорил с матерью. Как ты можешь ее осуждать! Ты вообще не можешь ее осуждать – она тебе мать.

– Я никого не осуждаю, – возразил Костя, – но не хочу с ними жить и не буду.

Он произнес это со своим обычным упрямством. Убеждение его было поколеблено статьей, но он травмирован неправдой, в которой вырос, никому и ничему не верит. Ужасно жаль этого парня, но как его переубедить?

– Куда девалась коллекция?

– Не знаю.

– Ты поговоришь с матерью?

Он молчал.

– Ты поговоришь с матерью?

– Подумаю.

…Во дворе, у магазина спорттоваров, девушки разгружали фургон. Их развлекал Шмаков Петр. Нес какую-то чепуху, а они смеялись. Какую бы ересь ни порол Шмаков Петр, девчонки всегда хохочут. Несут футбольные мячи, а он: «Забьем голешник»… Все хохочут. А что смешного? Тащат теннисные ракетки, а Шмаков: «Полетим на этой ракете на Луну». Глупо? Глупо! А все смеются.

– Что делаем после работы? – развязно спросил Шмаков у Зои.

– А что вы предлагаете? – в тон ему бойко ответила Зоя.

– Есть дивные пластинки у меня, свободная квартирка у Кроша.

Я не против того, чтобы собраться. Но мог бы сначала спросить: располагаю я свободным временем или нет?

Кроме электропроигрывателя, Шмаков притащил коробку с новыми пластинками. На мой вопрос, где он их достал, ответил:

– Где достал, там уже нету.

Любит порисоваться, особенно перед девчонками. И командовать любит. И пожрать.

– Девушки, наверно, голодны. Жарь яичницу, Крош!

– Я сама пожарю, – сказала Зоя.

Светлана и Рая мыли посуду, Зоя жарила яичницу, я накрывал на стол. Шмаков менял пластинки на проигрывателе.

Все получилось очень весело и мило, не хуже, чем на пикнике. Мы съели яичницу из восьми яиц (два я съел раньше), рубанули все плавленые сырки. Шмаков еще потребовал, чтобы я сварил суп изо всех пакетиков, но я предложил сделать это ему самому, и он отказался.

Потом мы смотрели по телевизору соревнования по художественной гимнастике. Соревнования понравились девочкам – они сказали, что в их магазине недавно продавались такие же костюмы, какие были на гимнастках.

Я предложил всей компании поехать завтра в Химки, на пляж.

– Завтра не могу, – загадочно улыбаясь, ответила Зоя.

– Ведь завтра понедельник – в магазине выходной.

– Потому и не могу, что выходной.

Девчонки захихикали, стали подмигивать друг другу, точно у них была бог весть какая тайна.

– Вы чего? – недоуменно спросил я.

Они продолжали перемигиваться и хихикать, не обращая внимания на мой вопрос, игнорируя мое недоумение, на что-то намекали, просили Зою чего-то там купить. Они до того дохихикались, доперемигивались и доигнорировались, что в конце концов проболтались: завтра Зоя едет в магазин для новобрачных. Как торговый работник? В порядке обмена опытом? Ничего подобного! Зоя едет в магазин для новобрачных как новобрачная. Она собирается выйти замуж. Черт возьми! И за кого? За верзилу, которого я хотел считать ее братом.

– Это правда? – спросил я Зою с полным достоинством.

– Это правда, – ответила Зоя тоже с полным достоинством и со своей проклятой улыбкой.

Шмаков Петр смотрел на меня. Еще ухмыляется, остолоп! Мне что! Я не влюблен в Зою, как он. Его девушка выходит замуж, а он ухмыляется.

– Не огорчайся, Крош! – рассмеялась Рая. – Мы тебе найдем другую невесту.

Дуры, как разговаривают со мной!

– Для меня это не новость, – сказал я. – Жених – шофер такси.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Зоя.

– Видел, как он к магазину подъезжал, – заметил Шмаков, завидуя моей проницательности.

– Я все знаю. Я так много знаю, что мне уже неинтересно жить.

Я повторил выпендрючку Игоря. Но здесь она годилась: главное было – сохранить достоинство. А догадаться, кто приучил Зою раскатываться на такси, было нетрудно.