Читаем Приключения маленького барабанщика, или гибель французов в России в 1812 году полностью

Приходит постой из 20 человек. Вунш угощает их вкусным обедом, приготовленным почти на последние деньги; но гости недовольны, выбрасывают часть кушанья за окно и бьют посуду. Вунш жалуется военному начальству; ему отвечают, что после усиленного марша нельзя взыскивать с людей за подобные пустяки. Еще не успели убраться эти гости, как в город вступил новый полк, и к Вуншу поместили барабанщика и 15 солдат. В доме не оставалось комнаты, кроме той, где лежала маленькая больная дочь. Сюда Вунш не решился пустить солдат, потому что у больной был кризис болезни и доктор сказал, что испуг может убить ее. Поэтому Вунш попробовал отвести новых постояльцев в свою мастерскую. Гости, однако ж, не были этим довольны, ворвались в комнату, где лежала больная, и шумно требовали вина и обеда. Мать кое-как упросила их не шуметь и отправилась готовить обед. Но гостям надоело ждать, и барабанщик придумал, чтобы хозяйка поскорее прибежала, забить в барабан возле кровати спящей больной. Мать, разумеется, тотчас прибежала и бросилась к дочери, с которой уже начиналась предсмертная агония. Вскоре вбежал и отец и, вне себя от гнева, ударил саблею барабанщика, за что его схватили и, как преступника, отвели под стражу с тем, чтобы потом расстрелять. Четырнадцатилетний сын Вунша – Август вздумал отправиться к полковнику и просить, чтобы расстреляли его вместо отца. Полковник был тронут и, вместо расстреливания, согласился взять его к себе в полк барабанщиком, обещая за то выпустить отца его, как скоро выздоровеет раненный им барабанщик. Август согласился, скоро выучился барабанить, подружился с товарищами, привык к трудностям похода, заслужил расположение своего сержанта, но никак не мог привыкнуть к строгости военной дисциплины. При разорении одной русской деревушки он заметил в окне горящей мельницы маленькую девочку, погибавшую в пламени. Он тотчас выскочил из своего ряда, сбил с ног одного офицера, бросился в огонь и успел спасти девочку, спустившись с нею под мельничные колеса, к воде, и там спрятавшись, пока не утихло пламя. Когда они вышли оттуда, оказалось, что ни жителей, ни солдат нет более в деревушке. Август пошел наудачу с спасенной им Марией, которая оказалась дочерью немецкого колониста, в деревушку. Вскоре, однако же, маленького барабанщика нашел на дороге французский отряд, с которым Август и пришел к своему полку. Здесь, по приговору военного суда, решили его расстрелять. «Солдат должен повиноваться своему начальству, – сказал ему один офицер, – и ни о чем не рассуждать. Положим даже, что твой отец и брат стоят в рядах неприятеля, и тогда твоя обязанность – стрелять по ним. Вот каков военный закон» (стр. 106). Немецкий полковник желал спасти Августа, но французские офицеры не хотели этого, и полковник решился обмануть их, расстрелявши Августа примерно, с тем чтобы он потом мог встать и бежать куда глаза глядят. Так и случилось. Август бежит вместе с Марией, попадается к русским, которые очень хорошо с ним обходятся, и вдруг неожиданно встречает снова свой полк, напавший на то селение, где жил Август. «Боже мой, – говорит он при виде убийств и грабительств своему сержанту, – прошли мы сотни верст только для того, чтобы убивать людей, которых никогда не видели!» Сержант отвечает: «Дело солдата слушаться, а не рассуждать. Вот приказ Наполеона: «Мы ведем войну; русские – враги наши, всякий солдат, под опасением неисполнения своей обязанности, должен истреблять все русское». А пускай-ко завтра он нам скажет: «Стой! мы заключим мир; русские – наши друзья». «Ура! – закричал бы всякий, – друг мой, русский, давай-ко обнимемся да попьем за здоровье общее»«(стр. 142). Далее сержант говорит, что за хорошую службу и ему, может быть, достанется кусочек красной ленты с крестиком внизу. Август замечает: «И за кусочек ленты перебить десятки людей!» А сержант в ответ на это называет его глупою вороной… После этого Августу самому пришлось быть в сражении, и не геройские подвиги его рисуются в рассказе, а горестная картина всех ужасов битвы и кроткие, гуманные чувства, раздиравшие душу мальчика при виде остервенения людей друг против друга. Много испытаний претерпевает мальчик, но в конце рассказа соединяется с своими родными, к которым являются и родители спасенной им Марии как старинные приятели. Счастье еще увеличивается тем, что Август добыл на войне бочонок с золотом. Такое окончание немножко водевильно; но при всем том нельзя не похвалить рассказ за его благородное направление, простоту, гуманные чувства, которыми он исполнен. Можно пожелать для детей побольше таких книжек, как «Приключения маленького барабанщика».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Конец веры. Религия, террор и будущее разума
Конец веры. Религия, террор и будущее разума

Отважная и безжалостная попытка снести стены, ограждающие современных верующих от критики. Блестящий анализ борьбы разума и религии от автора, чье имя находится в центре мировых дискуссий наряду с Ричардом Докинзом и Кристофером Хитченсом.Эта знаменитая книга — блестящий анализ борьбы разума и религии в современном мире. Автор демонстрирует, сколь часто в истории мы отвергали доводы разума в пользу религиозной веры — даже если эта вера порождала лишь зло и бедствия. Предостерегая против вмешательства организованной религии в мировую политику, Харрис, опираясь на доводы нейропсихологии, философии и восточной мистики, призывает создать по-истине современные основания для светской, гуманистической этики и духовности. «Конец веры» — отважная и безжалостная попытка снести стены, ограждающие верующих от критики.

Сэм Харрис

Критика / Религиоведение / Религия / Эзотерика / Документальное
От философии к прозе. Ранний Пастернак
От философии к прозе. Ранний Пастернак

В молодости Пастернак проявлял глубокий интерес к философии, и, в частности, к неокантианству. Книга Елены Глазовой – первое всеобъемлющее исследование, посвященное влиянию этих занятий на раннюю прозу писателя. Автор смело пересматривает идею Р. Якобсона о преобладающей метонимичности Пастернака и показывает, как, отражая философские знания писателя, метафоры образуют семантическую сеть его прозы – это проявляется в тщательном построении образов времени и пространства, света и мрака, предельного и беспредельного. Философские идеи переплавляются в способы восприятия мира, в утонченную импрессионистическую саморефлексию, которая выделяет Пастернака среди его современников – символистов, акмеистов и футуристов. Сочетая детальность филологического анализа и системность философского обобщения, это исследование обращено ко всем читателям, заинтересованным в интегративном подходе к творчеству Пастернака и интеллектуально-художественным исканиям его эпохи. Елена Глазова – профессор русской литературы Университета Эмори (Атланта, США). Copyright © 2013 The Ohio State University. All rights reserved. No part of this book may be reproduced or transmitted in any form or any means, electronic or mechanical, including photocopying, recording or by any information storage and retrieval system, without permission in writing from the Publisher.

Елена Юрьевна Глазова

Биографии и Мемуары / Критика / Документальное