Приключения Михея Кларка

Всех гостей было человек пятьдесят-шестьдесят. Тут были старые и молодые, дворяне и простонародье; впечатление от заседавшей здесь компании получалось самое пестрое. Я заметил, что некоторые из гостей оглядывались кругом с видом вопрошающего высокомерия, словно удивляясь тому, как они попали в такое разношерстное общество. Объединял гостей только волчий аппетит. Они воздавали честь и блюдам, и напиткам, которые были нам здесь предложены. За столом почти не было слышно разговоров, так как здесь было мало людей, знавших друг друга. Здесь были и воины, приехавшие предложить королевскому наместнику свои услуги, и купцы из Бристоля, добивающиеся выгодных поставок... Увидал я тут также двух или трех чиновников и нескольких чад Израиля. Последние прибыли предлагать, по случаю войны, деньги, конечно, под солидные проценты.

Кроме того, здесь были лошадиные барышники, седельщики, оружейники, лекаря и духовные. Всем без различия прислуживали напудренные слуги в ливреях. Слуги молчаливо и ловко приносили и уносили кушанья и напитки.

Столовая была прямой противоположностью скромной и суровой обеденной Комнате, которую я видел в доме Стефена Таймвеля в Таунтоне. Стены были покрыты дорогими панелями и богато изукрашены. Пол был из мрамора, причем белые и черные квадратики красиво чередовались. Стены были покрыты полированным дубом и увешаны фамильными портретами начиная с Джона Гонта. Потолок был разрисован нимфами и цветами. Живопись была очень красива, и мы любовались ею до боли в шее. В дальнем конце комнаты виднелся громадный камин из белого мрамора. Над камином по темному дубу были вырезаны изображения львов и лилий - герб Сомерсета. На золотой дощечке был вырезан девиз фамилии: "mutare vel timere sperno" (презираю перемены и страх). Тяжелые столы, за которыми мы сидели, были заставлены серебряными подсвечниками и посудой. Бадминтон издревле славился богатством сервировки. Жаль, что здесь нет Саксона. Если бы он узнал о существовании этой посуды, то, конечно, уговорил бы Монмауза идти прямо на Бристоль.

После обеда отвели нас в небольшую приемную. Вдоль стен шли бархатные диванчики. Здесь нам было нужно ожидать герцога.

Вышел дежурный дворянин с листом бумаги и чернильницей и стал записывать наши имена. Я сказал, что хочу повидать герцога один на один.

- Его светлось никого не принимает отдельно, - ответил дворянин, - при нем всегда находятся избранные советники и адъютанты.

- Но у меня секретное дело! - ответил я.

- Его светлость придерживается того мнения, что у него ни с кем не может быть секретных дел, - ответил дворянин, - вы должны говорить о своем деле, когда вас представят герцогу. Я обещаю вам, впрочем передать о вашей просьбе герцогу, но заранее предупреждаю вас, что она не будет исполнена.

Я поблагодарил дворянина и стал вместе с Брауном рассматривать стоявшие посреди комнаты шкафы.

Шкафы эти были очень странные, и я не мог понять их назначения. Верхи у них были стеклянные и затянутые шелком. Через стекло можно было видеть небольшие железные и стальные прутики, медные трубочки и другие предметы очень затейливых форм.

- Что же это такое? Отроду не видал ничего подобного, - заметил я.

- А это дело рук сумасшедшего маркиза Ворчестера, - ответил фермер, он нашему герцогу дедушкой приходится. Вечно он был занят выделыванием вот таких пустяковых вещичек, бесполезных и для него самого, и для других. Глядите-ка на эту штучку с колесиками. Маркиз называл ее водяной, машиной. В его полоумную башку влезла мысль, будто можно устроить такую машину, которая будет ходить по железным брусьям скорее всякой лошади. Вот дуралей-то был! Да я готов поставить об заклад лучшую свою лошадь, что эта затея совсем невозможная. Однако пойдемте-ка на места. Идет герцог.

Едва просители успели занять свои места, как двери приемной распахнулись настежь и в комнату влетел коренастый, полный, невысокого роста человек лет пятидесяти. Он промчался между низко кланяющимися посетителями. У герцога были большие выпуклые голубые глаза. Под глазами мешочки, лицо было желтое, усталое. За ним следовало человек двадцать офицеров и чиновников. Они шли, звякая саблями и вертя во все стороны напудренными париками.

Не успел герцог и его свита скрыться в кабинете, как оттуда вынырнул беседовавший со мной дворянин и вызвал одного из посетителей. Аудиенция началась.

- По-видимому, его светлость не в очень хорошем расположении духа, сказал фермер Браун. - Видели, как он шел-то, все время губы кусал.

- А мне он показался спокойным господином, - ответил я, - а если он и взволновался,, увидав такую кучу посетителей, то тут удивительного ничего нет. Извольте возиться с таким количеством народа. Тут сам Иов терпение потеряет.

- Тише! Тише! - прошептал фермер, поднимая вверх указательный палец.

Из кабинета несся гневный и громовой голос герцога, а затем в приемную выскочил маленький, худой человечек. Он как безумный помчался через приемную к выходу.